— Я ж в розыски пустился. Звоню туда — отбыл назад, отвечают… Из-за наводнения, думаю, где застрял… А значит…
— Секретным… спецтелеграфом поручение поступило, — затянул своё Трубкин. — Приказано провести обыск у него дома и по месту работы.
— В губкоме?! — конвульсии пробежали по лицу секретаря.
— Деталей мало сообщили… Взяли их с Венокуровой…
— С Катькой?! — в большом удивлении вскинул глаза Странников.
— На явочной квартире обоих и накрыли перед самым отъездом. Всю троцкистскую банду.
— Сволочи!.. — будто очнулся от отупения секретарь, заскрежетал зубами и заколотил ладонями обеих рук по столу.
— Мейнц дал признательные показания, — не останавливаясь, вываливал всё до конца Трубкин. — Про доклад ваш тоже. Сжёг он его.
— Сволочи! — уже стонал Странников. — А баба эта!.. Кроме бл…ва, ни на что способна не была!
— Активными членами значились оба, — осторожно поправил его Трубкин, бледность исчезла с его лица, он вроде как бодрился, смелее поглядывал на метавшегося секретаря. — Приказано проверить их контакты.
— Контакты? Ах они!.. — Странников грязно выругался. — Свили гнездо осиное в губкоме! Слушай, здесь же её сеструха… Та, что кренделя ножищами выписывала! Приказываю!.. Немедленно её арестовать! Так и запиши в ордере — с моего указания! Слышишь? С моего!
— Будет сделано.
— Сделано?.. Бегом несись! Упустишь, голову оторву! — Странников весь переменился, кровью налилось его лицо, он исподлобья смерил с головы до ног стоявшего перед ним человека, будто впервые увидел. — Как же ты прошляпил? А-а?.. С докладом я их ущучил… Тебе твердил, приказывал… А ты спустя рукава?!.
Трубкин, бледнея на глазах, подбирал живот.
— За Таскаева, дурочка, ухватился… Нюх утратил!
Потолок мог рухнуть от крика. Трубкина качнуло, он и голову вжал в плечи.
— Сегодня же даю в центр телеграмму, — медленно отчеканил Странников. — Сообщу, что вскрыл осиное гнездо. А ты проявил близорукость. Пусть пришлют людей помочь мне вывернуть всё здесь наизнанку. Не пощажу никого! А ты поспешай со своим поручением. Чтоб без промедления! И докладывать мне! Каждый вечер! Слышишь?
— Так точно.
— А теперь пошёл вон!
Инструктор губкома Игорёк Иорин несколько смутился, услыхав в телефонной трубке почти забытый с картавинкой голос Роберта Романовича Джанерти. Совсем разволновавшись, по этой характерной картавинке, мягким вкрадчивым ноткам и распознал окончательно. Звонили на квартиру, искали его симпатий в основном женщины, а если мужчины, то люди иной ориентации, нежели следователь прокуратуры. Беспокоились они насчёт посещения салона мадам Алексеевой Татьяны Андреевны, где Игорьку принадлежала особая роль. Поэтому звонили, как правило, загодя — по утрам в выходные дни, пользуясь его квартирным телефоном, который он берёг от чужих ушей. А этот звонок был поздним, ночным, Игорёк их не любил и с некоторых пор вовсе побаивался.