— Центральный Комитет партии очень благожелательно относится к каждому обратившемуся за поддержкой и помощью, — как ни в чём не бывало продолжал гнуть свою линию Богомольцев. — А вам, Никанор Иванович, чего пугаться? Впрочем, извините, что это я вас всё время Никанор Иванович да Никанор Иванович… Вероятно, это ваш, так сказать, псевдоним? Нет? Это ваше настоящее, не агентурное имя? А то я, извините…
— Настоящее, — пролепетал тот.
— Тогда вам совсем повезло, — вроде как обрадовался Богомольцев, расцвёл, разулыбался. — Вы же письмо в ЦК сами привезли, а мне как раз по графику положено отдыхать, заметьте, тоже на южном побережье Крыма, тут неподалёку от вас, вот и попросили меня встретиться с вами. Я — Богомольцев, заместитель заведующего отделом. Не слышали?
— Исаак Семёнович?
— Спасибо. Оказывается, и моё имя что-то значит у вас на периферии. Приятно. Обойдёмся без формальностей или книжонку всё же посмотрите?
— Всё так неожиданно… — Загоруйко, как прирос к скамейке, так и не двигался; испуганная маска, стянувшая физиономию, всё-таки постепенно разглаживалась, он вытянул шею, ожидая книжки.
— Вот, — помахал красным удостоверением Богомольцев и конверт вытащил, вытянул из него свёрнутый в несколько раз пакет, стал разворачивать, раскладывать на коленях, отыскивая первый лист и стараясь, чтобы Загоруйко увидел текст, убедился.
— Читать? — оторвал Богомольцев глаза от бумаг.
— Не надо, — поспешил и смутился своей спешки шпион, на Ковригина покосился.
— Уйти товарищу?
— Что? Да. Вдвоём вроде как-то…
— Свободен, — сухо скомандовал Богомольцев Егору, но в последнюю секунду, когда тот уже развернулся, окликнул: — Впрочем, погоди.
И вытянулась физиономия шпиона.
— Пригласи-ка нам сюда Василия Петровича Странникова, — подмигнул ему совсем дружелюбно Богомольцев. — Вы же знаете, Никанор Иванович, что он здесь тоже отдыхает, вот и объяснимся, так сказать, без обиняков, глаза в глаза. То, что изложено в письме и вам, и мне известно, — он встряхнул бумажную кучку так, что отдельные листы в траву посыпались, но не нагнулся, не проявил к ним никакого интереса, — Василия Петровича я ознакомлю на словах, все формальности будут соблюдены, как требует ЦКК.
На Загоруйко тяжело было смотреть, лицо его из красного побелело, засерело, заострились скулы, губы почти сжевал.
Странников вошёл в беседку.
— Меня Трубкин втянул… — медленно начал сползать на траву шпион. — Это всё он…
— А мы знаем! — Богомольцев взял высокую ноту. — Давно следим за ним и всей вашей вражеской группкой. Продолжайте, продолжайте.