— И письмо его… Мне даже неизвестно, что там написано.
— Лжёшь! — грубо оборвал его Богомольцев, переходя на новую тактику и тон. — Писано твоей рукой. С почерковедческой экспертизой не поспоришь.
— Я к товарищу Странникову всей душой… Я поддерживал его линию!..
— И опять врёшь! Вражеская фракция, в которую тебя и других втянул Трубкин, чрезвычайно опасна для государства и лично товарища Сталина!..
— Пощадите!
— Клевета на вождей и подрыв авторитета партийных лидеров караются однозначно — расстрел! Тебе назвать уголовную статью?
Плечи шпиона задрожали, потеряв самообладание, он закатил глаза.
— Лекаря? — дёрнулся Ковригин.
— Чего?
— Плох. Как бы раньше времени не окочурился?
— Водичкой его окатить.
— Я мигом, — рванулся с места застоявшийся Ковригин.
— Куда?! — остановил его окрик. — Я разрешал?
— Нет, но…
— Эта гадюка нас с тобой переживёт, — сплюнул Богомольцев. — Прикидывается. Схватили его за подлое жало, вот и выкидывает фортеля. Небось коньячок потягивали с Трубкиным, когда письмо сочиняли… Эх, выпить бы сейчас, тошно от этой мрази!
— Это всё он, — пробилась речь у Загоруйко. — Я был втянут… раскаиваюсь, всё расскажу…
— Трубкин, говоришь, диктовал?
— Григорий Яковлевич.
— Подыми его на скамейку, Егор Иванович, — поджал ноги Богомольцев, — а то он подошвы мне станет лизать, а я брезгую.
— Я заблуждался, но Григорий Яковлевич — начальник. Как осмелиться?..
— Что? Запугивал тебя? Это уже интересней. Чем?
— Известное дело…
— Ты мне загадок не загадывай! — рявкнул Богомольцев. — Ковригин? Я что просил?
Егор схватил за воротник ползающего в ногах грозного начальства повизгивающего шпиона, встряхнул так, что тот враз очухался.
— Куда его? Топить?
— Раз покаялся… — задумался Богомольцев.
— У меня жена больная, сам чахоткой страдаю, — взмолился шпион. — Сюда вот попал из-за болезни. Григорий Яковлевич помог с путёвкой.
— Путёвкой тебя купил?
— Помог…
— Не смей врать! Ты здесь, чтобы за Странниковым следить. Тоже поручение Трубкина?
— Он заставил, а я подлечиться хотел…
— В тюрьме теперь подлечат, если к стенке не угодишь.
— Да я и сделать не успел ничего! — с воем снова бросился в ноги Богомольцеву шпион. — Только письмо и отнёс.
— Егор, убери его с моих глаз, — не смог больше сдерживаться Богомольцев. — Как бы не заразиться! Палочки Коха[22], говорят, по воздуху летают.
Ковригин едва смог оттащить в угол цеплявшегося Загоруйко, в глазах того горел ужас, привиделся, видно, последний час.
— Куда его?
— Я ж сказал, раз покаялся и вину признал, шут с ним, — миролюбивее заговорил Богомольцев. — Пусть напишет официальное заявление, что Трубкин организует вражеские фракции внутри нашей партии, клевещет на проверенных партийных лидеров и понуждает это делать других. Займись с ним, Егор Иванович, а мы с Василием Петровичем пока подумаем, что с ним дальше делать.