— Велик долг?
— Ты ж Корнета Копытова знаешь, был бы мал, попёрся бы он в твои владения, помня прошлое? Ждал весточки от дружка, когда ты отлучишься куда-нибудь, вот и дождался. Ты — в Саратов, а мы сюда, но о Браухе и речи не было. Мне-то он особо своих планов не раскрашивал, только догадалась я, что с Губина всё содрать у него не получилось. Вот и вывел Губин его на профессора. Слышала я ненароком, как он золотые горы сулил Копытову, про сейф особый рассказывал. Вот и загорелись у того глазища…
— А ведь не ошибся Иван Иванович, — схватился за голову Турин. — Словно чуял Легкодимов!
— Ты о чём?
— Про своё я, — отмахнулся он. — И как же эта сволочь собирается уносить ноги? Мои люди ему шагу ступить не дадут по городу незамеченным. Рожу его Ширинкин расписал со всеми подробностями. И фигура за версту видна. Здоров, пакостник.
— Ты про Губина всё время забываешь, — криво усмехнулась она. — Корнет Копытов вырядился под грузчика и девкам моим помогает в вагон грузиться. Уже, наверное, там давно. Ряженый он, как ты не поймёшь! А Губин рядышком всё время. Вот и весь секрет. Твои сыскари и глядеть в их сторону не станут.
— А ведь прост обман! — застонал Турин и полез за папироской. — Значит, зверюга в овечьей шкуре да при нашем же пастухе!.. Спокойненько на полке вагона похрапывает!.. Ох, лохи мы, лохи!..
— Что новенького в конторе? — поинтересовался Турин у шофёра, лишь тот с Ширинкиным, выскочив из автомобиля, подбежали к прятавшейся за углом перрона пролётке, возле которой он покуривал, наблюдая за обычной толкучкой на вокзале и перекидываясь редкими фразами с Серафимой.
— Тоска, — улыбнулся шофёр, учтиво поклонился певице и уже не сводил с неё восхищённых глаз. — Все наши в бегах, кроме дежурного. Никого.
— Гуляй в кабину и будь наготове, — Турину пришлось слегка подтолкнуть Витька, сразу заскучавшего от такого поручения. — Не отлучайся никуда и не отпускай эту пролётку, она нам ещё понадобится.
Извозчик, услыхав последние слова, соскочил на землю, поцокал языком, тоже шибко раздосадованный, и понуро задымил папироску.
— Корней Иванович, — ближе подозвал участкового надзирателя Турин, — придётся тебе сменить меня да за кавалера побыть.
— Это зачем? — опешив, Ширинкин отступил назад в замешательстве. — Нам это ни к чему. Увольте, Василий Евлампиевич, сроду не приходилось. Я и не знаю как, баловство одно…
— Ничего, ничего, — похлопал его по плечу начальник губрозыска и почти силком подтянул к Серафиме. — Усы у тебя вполне подходящие, вид отменный, к тому же ты бравый мужчина при форме. Вон и наган на боку!