Сирень! Она была повсюду. Каждый год бывает лишь крошечный отрезок времени, когда она расцветает, и тяжелые грозди, как разноцветные фонарики, гирляндами украшают улицы и скверы. А этот чудесный запах! Москва стояла окутанная дивным ароматом, утопая в зелени и была похожа на невесту, которая готовилась к торжеству. Такое бывает лишь один раз в году. А потом… Потом сирень исчезает, чтобы появиться вновь только через год. И еще через год, да и то на очень короткий срок. Наверное, в этом ее загадка, очарование и прелесть…
Я пробегал мимо этой весны. Сейчас она меня совершенно не интересовала. Было много дел. Завтра переезд. Еще нужно успеть забежать в квартиру, откуда прошлые хозяева должны были съехать и увезти вещи. Поэтому мчался по весеннему городу, не глядя по сторонам и не замечая ничего вокруг.
Открыв дверь в свое новое жилище, был приятно удивлен. Комнаты были пусты, полы сверкали чистотой, и даже пыль с подоконников была стерта заботливой рукой. Оставалось только переехать. Пройдясь по квартире в последний раз и собираясь уйти, я обратил внимание на один предмет. Это было старое,… нет станинное бюро, которое скромно стояло в углу. Прошлые хозяева видимо решили от него избавиться, а выкидывать было жалко – вот и оставили. Бюро и бюро, пусть стоит, – решил я, – много места не займет. И тут я вспомнил, что такую же вещь уже видел раньше. Где? Когда?… В детстве. У нас стояло точно такое же бюро, и принадлежало оно моей бабушке. А еще в нем был маленький тайник. Не задумываясь, я подошел и сдвинул заветную створку. Там что-то было… Клад! В старину в таких местах обычно прятали фамильные драгоценности! Семейная реликвия! Через мгновение у меня в руке оказался конверт, а в нем какие-то бумаги. Не скрывая разочарования, я собрался выкинуть его за ненадобностью, но было некуда, а что с ним делать я не знал. И все-таки я достал содержимое конверта. Там было письмо и несколько, пожелтевших от времени, черно-белых фотографий, с которых на меня смотрели незнакомые лица. Снова взглянул на письмо. Оно было написано карандашом на листике в клеточку, вырванном из школьной тетрадки. Многие буквы были стерты, а бумага на сгибах порвана. Письму было много лет. Я долго смотрел на этот крошечный, легкий, как паутинка, кусочек бумаги, потом зачем-то начал читать:
“Здравствуй, дорогая моя, хорошая Тосенька.
Начинаю писать на одном из разъездов где-то между Пензой и Рязанью. Пока поезд стоит, писать легко, но во время движения – почти невозможно – да ты и сама это сейчас увидишь. Вот уже 3 дня, как я уехал из Ташкента, 3 дня трясусь в поезде. Как ты сейчас живешь, что делаешь? Я здорово соскучился. Первые 2 дня ехать было скучно, никакой интересной публики в вагоне не было – ты это сама видела, когда провожала. А та тетка, которая тебя так взволновала – глупейшая особа. 2 дня спал и читал роман, который ты мне положила в дорогу. 2 дня была страшная жара – вагон еще отапливают. А за окном степи и степи. Полустанки. Дальше места пошли интереснее, сейчас мы проезжаем густые рощи, пробираемся сквозь чащи лесов. На земле сплошной массой лежит весенний, плотный, темноватый снег. Погода прекрасная…