В приюте Елизавета Алексеевна долго беседовала с управляющей – угодливой и до приторности сладкой остзейской немкой. Княжну Туркестанову императрица посадила рядом – делать записи. До делёжки привезённых Орловой пяти тысяч дело ещё не дошло, и Агата Андреевна на вполне законных основаниях не участвовала в разговоре. Всё её внимание было приковано к фрейлине Струдзе, и от Орловой не укрылось, что та выскользнула за дверь.
«Наверное, в сад вышла, – сообразила Орлова, – больше ей деваться некуда».
Садом тут называли обнесённую живой изгородью площадку для игр. Орлова взглянула на императрицу, та была увлечена разговором, Туркестанова не сводила с государыни глаз. Можно ненадолго отлучиться – никто не заметит. Агата Андреевна вышла в ту же дверь, что и Струдза, и поспешила на улицу. Вишнёвую шляпку и тёмный длинный капот Орлова заметила по другую сторону живой изгороди. Струдза сидела на одной из скамей. Даже издали было видно, что фрейлине не до веселья: её обычно гордая голова сейчас поникла, будто у засыхающего цветка. Что же так опечалило гречанку? Орлова подошла к скамье и спросила:
– Роксана, вам нездоровится? Может, нужно помочь?
Струдза дёрнулась, как от удара, но тут же взяла себя в руки. Голова в вишневой шляпке гордо поднялась, а голос внучки Молдавского господаря прозвучал на удивление ровно:
– Благодарю вас, Агата! У меня всё хорошо, просто душно стало – печи сильно натопили.
– Ну да, понятно…
Орлова не знала, как подступиться к главному. Упомянуть о Вене? Пожалуй, это могло бы помочь…
– Я тут вспоминала, как мы жили в Вене. Да… Блистательное было время! – Осторожно нащупывая нужный тон, начала Агата Андреевна. – В каком восторге все тогда пребывали… Жаль, что мне пришлось уехать, но зато я оказалась в Париже, когда вместе с государем над договором о Священном союзе работал ваш брат. Я восхищалась им – такой молодой человек и какие блестящие способности!
Агата Андреевна прекрасно знала, как обстояло дело на самом деле, но она надеялась разговорить собеседницу. В этом вопросе Струдза не решится лгать (слишком уж это рискованно) и скажет правду. Так оно и получилось:
– Ну, заслуги моего брата сильно преувеличены, его участие в этом эпохальном деле свелось к простой переписке текста. Черновик договора государь набросал лично, а сообразно дипломатическим традициям его отшлифовал граф Каподистрия.
Вот разговор и свернул в нужное русло. Значит, надо ковать железо, пока горячо!
– Я этого не знала. Теперь всё понятно! Граф Иоанн… Величайший дипломат! – воскликнула Орлова. – Кстати, мне говорили, что вы помолвлены.