Чьи князья, тверские ли, московские, а может, суздальские первыми положили глаз на эти благодатные края?
В острой межкняжьей борьбе вырвались князья московские. Они и взяли под свою руку поселение это, названное Нижним Новгородом, в противовес Великому за тягу к торговле с Востоком.
Суровым было то время. От Золотой Орды отделился татарский хан Улу-Магомет и сел в Казани. С того времени начала казанская орда свои набеги на Московское княжество и Тверское, держать под постоянной угрозой и Нижний Новгород. Потому и посылал охочих людей князь тверской Борис на Казань…
В один из ранних осенних дней лета тысяча четыреста сорок четвертого от дальней сторожи, что по Волге-реке, дошло до посадника нижегородского тревожное известие, что хан Улу-Магомет готовится к набегу на город. Да не с малыми силами, а с двумя, а то и тремя туменами. И поручил это своему воеводе, любимому Мустафе…
В тот же день посадник нижегородский отправил гонцов в Тверь и Москву к великим князьям известие, чтоб слали в подмогу свои дружины.
* * *
Тверской князь Борис велел созвать бояр на Думу. Оружничий Гавря попытался напомнить князю, что Холмский только из Ярославля воротился и передыхает. Борис прикрикнул:
– Холмскому быть непременно!
Сходились бояре на Думу, по своим местам рассаживались, седобородые, посохами постукивали.
Борис с высоты помоста смотрел на них, думал. Время-то бежит незаметно, делами и заботами своими живут бояре, а надобно лицом к жизни поворотиться, дале за рубежи княжества тверского поглядеть…
Прошагал Черед, а следом Дорогобужский. Тяжело ступая, будто ломая кустарники, шел Репнин. Наконец, поглядывая по сторонам, по палате двигался Холмский, у княжьего помоста приостановился, отвесил поклон и направился на свое место.
Дождавшись тишины, Борис спросил:
– Всем известно, зачем званы, бояре?
– Да уж наслышаны, – вразнобой ответили в палате.
– Тревожную весть подал о себе Улу-Магомет.
– Непростое известие из Нижнего, нерадостное, – сказал Борис. – Что делать станем, бояре?
В палате замерли. Кныш, бороду выпятив, сказал, будто приговорив:
– Земли Нижегородского княжества московские, пусть Василий и думает.
Палата промолчала, а Борис уже с вопросом:
– Так ли и вы, бояре, мыслите?
Тут Осип Дорогобужский и Андрей Микулинский посохами о пол застучали:
– Ты, Кныш, от себя сказывай, а мы иного мнения. Василий Московский подмогу пусть шлет-то так, а нам надобно не замедлить и направить такого воеводу достойного, как Михайло Холмский.
И палата в один голос зашумела:
– Холмскому наше высокое доверие.
– Князь Михайло Дмитриевич чести достоин!