* * *
Вывел воевода Холмский по первому морозу. Шли конно и лыжно, а наперед уехали обозные телеги, намереваясь переставить их по снегу на санный полоз.
Тысячи три гридней вел Холмский, велев полковым воеводам не расчехлять стяги.
Играли трубы и били бубны. Тверь провожала дружину под колокольный перезвон толпами люда.
Накануне великий князь наказывал Холмскому:
– Ты, Михаил Дмитриевич, поведешь полки на Городец. Там, на правом берегу Волги встретишься с московскими полками воевод Оболенского и Голятева. Сообща и повоюете темника Мустафу…
Шли полки мимо лесов, полями, редкими деревнями. Петляла дорога. Иногда приходилось переправляться через реки, наводить мосты.
На ночевках князю и воеводам ставили шатры, а гридни жгли костры, готовили пищу, отогревались.
Нередко задерживал обоз, то шины перетягивали, то ступицы меняли.
А ночи становились холодные, потянули морозы. На десятые сутки выпал снег. Холмский велел поставить телеги на санный полоз.
Холмский позвал воевод, сказал:
– Привалы уменьшить и ночевки сократить. С полуночи и пока забрезжит. Лишь бы кони чуть передохнули…
Тверичи вышли к берегу Волги почти в одно время с московцами. Сошлись воеводы, сообща стали думать, каков план принять.
Воевода Оболенский предложил:
– Станем в оборону, подождем, пока казанцы начнут.
Его поддержали. Но Холмский возразил:
– Достоимся, пока Мустафа ворота в Нижний вышибет. Чуете, как таран стучит? Сказывают, с утра начали бить.
– Долго нижегородцы не продержатся. Эвон, как казанцы стараются.
И решили ударить тремя колоннами, а первыми выпустить лыжно лучников.
Воевода Холмский сказал:
– Надобно ордынцев к реке прижать.
– Это так, – заметил воевода Василий Оболенский, – дождаться часа и воеводу Голятева в дело пустить.
Подошли на лыжах стрелки, выпустили по казанцам стрелы. Те ответили.
Но вот, гикая и визжа, ринулись полки в сечу. Сцепились, бились тесной массой. Рубились рьяно, и трудно было сказать, кто пересиливает. То казанцы нажмут, то русичи.
И не было перевеса, но вот ударил воевода Оболенский и сломил у ордынцев правое крыло. Тогда потеснили у казанцев и чело. Попятились тумены, а тверичи нажимают, давят берегом Волги. Погнали, секут казанцев…
Преследовали, пока сумерки начали сгущаться. Горел посад, горели причалы. А когда настал рассвет, увидели русичи: ушли казанцы, сняли осаду с Нижнего Новгорода, ни веж, ни кибиток войлочных, только поле заснеженное да леса и Волга, еще не замерзшая в своем течении, катит холодные волны…
– Надобно было бы дорогу казанцам перехватить, – посожалел Холмский.