Был бы он, верно, совет дал бы какой.
Теперь же боярин с князем Юрием и, верно, тот подбивал Юрия на Москву пойти.
Во всем мать, Софью Витовтовну, винил Василий, что не позволила ему жениться на дочери боярина.
Покой потерял Василий, одно на уме, бежать из Москвы. Пусть садится князь Юрий на великое московское княжение, а он, Василий, будет довольствоваться каким-нибудь княжеством. Пусть и отдаленным, малым, но тихим, спокойным.
Окликнул брата жены:
– Князь Василь Ярославич, устал я от стола великокняжеского, мочи нет. Удалюсь из Москвы, оставлю все князю Юрию Дмитриевичу, пусть он испытает все тревоги, какие меня одолевали, душу мою терзали.
Серпуховский князь брови поднял недоуменно:
– О чем сказываешь, великий князь? Ужли тя я слышу?
– Меня, князь. Знаю недоумение бояр, однако, слышал и зрил, како вели они себя на Думе? Мать, Софья Витовтовна, во гневе будет. Однако конец терпению моему. Вели, князь Василь Ярославич, пожитки грузить, а княгиню Марью Ярославну сам уведомлю…
Ранним воскресным утром апрельского дня княжеский поезд выбрался из Москвы на коломенскую дорогу и потянулся к Коломне.
* * *
Тихо и мирно въехал князь Юрий в Москву. Поднялся на Красное крыльцо, постоял. Сколько же раз поднимался он по нему, когда великим князем московским сидел брат Василий Дмитриевич, а прежде отец, Дмитрий Донской? Но вот при племяннике Василии волей невестки Софьи Витовтовны заказана была ему дорога во дворец.
Вошел Юрий в просторные сени, где в прошлые лета с утра толпились бояре, обошел пустые палаты.
Уехал Василий и забрал все свое семейство с матерью, вдовствующей великой княгиней.
Поворотился теперь уже великий князь Юрий Дмитриевич. К следующим за ним сыновьям Шемяке и Косому сказал:
– Созовем Думу, там и решим, как жить нам.
На Думу съезжались и те, кто давно видел в Юрии великого князя, и его недоброжелатели. Входили в палату настороженно.
А Юрий сидел в высоком кресле спокойно, будто оно ему всегда принадлежало, а с левой руки от него кресло, в котором уже уселся владыка Иона.
Бояре рассаживались вдоль стен, ждали, о чем Юрий речь поведет. А он вдруг неожиданно спросил:
– Как с Василием поступим, бояре?
И по палате очами пробежал.
Тишину нарушил боярин Морозов. Постукивая высоким посохом, сказал:
– А что Василий, как сел в Коломне, так и пусть сидит удельным князем коломенским, от Москвы зависимым.
Василий Косой подскочил:
– Ты, Морозов, давно ли из Твери в Москву перебежал, те ли судьбу Васьки решать!
Шемяка заорал на всю палату:
– Кинуть Василья в темницу, аль в монастырь постричь. Пусть грехи свои отмаливает.