* * *
Было уже за полночь, когда Борис прошел на половину княгини. Анастасия однако еще не ложилась, сидела в кресле, расчесывала костяным гребнем распушенные волосы. Она сидела одна перед зеркалом. Накинутый на плечи халат черного бархата был шит золотой нитью.
На шорох открываемой двери резко обернулась. Борис подошел, двумя ладонями поднял ее лицо, поцеловал.
– Княгинюшка, сердце мое, ну здравствуй, свет очей моих.
Анастасия сжала его руки.
– Что долго не ворочался, князь мой? Исстрадалась я в этот месяц.
– Все в делах, заботах, Настенушка. Вить, думал, враз ворочусь, ан одно на другое набегало. Марьюшка-то как наша, Михайло, сын?
Анастасия улыбнулась краем губ, расческу отложила.
– Что с ними случится! Марья все тя упоминала. Она, стоит те в отъезде быть, о тебе только и разговоры ведет.
Борис присел рядом с княгиней, обнял ее за плечи.
– Я вот сейчас о чем подумал, княгинюшка, растет Марья наша, скоро в невесты выходится, пора ей и суженого приглядеть.
Княгиня руками замахала.
– О чем речь твоя, княже, мала она.
– Почто мала, – рассмеялся Борис, – десятый годок ей пошел. Эвон, в цветочек лазоревый обращается. Ты ведь лет на пяток старше ее была, как тебя ко мне привезли.
– Так то я!
Князь усмехнулся хитро:
– А знаешь, Настенушка, о чем мысли мои?
Насторожилась княгиня.
– Сказывай.
– Подрастает наша Марьюшка, а в Москве княжич Иван растет. Не помолвить ли их? И тогда Тверь и Москва узами родственными повяжутся.
Княгиня руками замахала:
– Опомнись, князь, как мог ты о родстве таком помыслить. Тверь и Москва!
– Время такое наступает, Настена. Может, брачными узами мы с Москвой сблизимся.
Анастасия нахмурилась:
– Ох, князь Борис, да полюбятся ли они меж собой?
– Стерпятся – слюбятся, даст Бог.
– А и князь московский как на то поглядит?
Борис глаза прищурил:
– А я, Анастасия, не о завтрашнем дне речь веду, то время еще не настало. Седни я далеко заглядываю. И когда грамоту в Москву с Гаврей оружничим слал, о том подумывал…
И уже ко сну отойдя, лежа на широкой кровати, приподнялся на локте, поглянул на княгиню:
Ты, Настенушка, страстотерпица моя, сколько же в тебе любви к тверской земле. Кабы у каждого тверского боярина хоть бы вполовину того, что тебе Господом дадено.
* * *
В далекий Царьград к патриарху Константинопольскому отправился из Москвы епископ рязанский Иона на посвящение в митрополиты московские.
Несколько лет минуло после смерти митрополита Фотия, избрал православный собор епископа Иону на место первосвятителя, да неустроенность в княжестве Московском мешала Ионе выехать в Царьград.