Колымага выкатилась на поле. На прижухлой по первому ночному морозцу траве паслось малое стадо. Над избой дым стлался. Василий заметил:
– Видать, к непогоде. Кабы дым небо подпирал, то иное…
К полудню ездовые остановили колымагу у озера. Неподалеку от берега стая диких гусей. Великий князь кивнул:
– К перелету в стаю сбились. Путь не близок предстоит. Где его конец и начало в обратную дорогу? Знаешь, сыне Иван, иногда думаю, кто путь птицам указывает? И ответ один – Господь! Вера Господня и только она направляет все живое. Над всеми нами она властна. Господь всевидящий, Господь всеслышащий, к те, всемогущий, прибегаем мы…
Передохнули великий князь с сыном, продолжили путь.
И снова поле, лес, дорога лесная.
К концу дня зашумели ездовые:
– Монастырь! Обитель Божья!
Выглянул Василий в оконце. Над стенами церковь поднялась, а к монастырю посад прилепился. Избы ремесленного и крестьянского люда.
Колымага втянулась в распахнутые ворота, остановилась. Подошел, поправляя рясу, старый монах Аристарх, монастырский келарь, перекрестил великого князя и княжича, сказал словами тропаря:
– Спаси, Господи, люди Твоя. А настоятель, отец Парамон, службу правит.
Слухами земля полнится.
Докатились до Твери известия, Шемяка в Можайске у князя Ивана.
В просторных сенях тверского князя Бориса как всегда съезжались и сходились бояре. Выходил Борис Александрович, слушал новости, отдавал указания, назначал Думу.
В тот день, когда дошла весть о Шемяке, в сенях стоял шум голосов, бояре новостями обменивались.
– Не с добром галичанин в Можайске оказался. Ох, не с добром, – говорил боярин Череда.
– Да уж как иначе быть, – развел руки Осип Дорогобужский, – одного поля ягодки Иван и Дмитрий.
С ними согласился Репнин.
– Давно ли Можайск и Галич на Василия замахивались. А с ними и князь Юрий.
Боярин Кныш укоризненно головой покачал:
– Нам бы, бояре, покойного князя звенигородского не трогать. О покойниках либо добром, либо ничего.
Притихли бояре. Тут и князь Борис из палаты вышел в сопровождении дворецкого. В сенях разговоры смолкли. Тверской князь сказал:
– Что Дмитрий Шемяка у Ивана Можайского в гостях, уже слышал. А что дале, поглядим. Мыслю, недолго ждать новых вестей. Уж не на пир зван Дмитрий и не на брань с Тверью.
Бояре слушали, склонив головы. А Борис Александрович посохом пристукнул:
– Завтра, бояре, пополудни зову я вас на Думу, чтоб сообща судить все вести.
Из сеней направился к Анастасии. Княгиня с девицами сидела за рукодельем. При появлении князя девицы откланялись. Борис поглядел им вслед.
– Помощницы у тя, Настюша, ладные.