– Ноне в самый раз в бане бы попариться, да здесь у них, у неверных, какая банька?
Василий тоскливо сказал:
– Будем ждать, когда нас хан примет.
– Я, княже, завтра поминки разнесу женам ханским, да вельможам знатным, от каких наша судьба зависит, – заметил Всеволжский. – Чую, скоро и князь Юрий сюда заявится.
– А как, боярин, ты мыслишь, долго ли нам жить здесь?
– Может, до морозов, а может, и до весеннего тепла.
Василий насупился, а Всеволжский руки развел:
– Одному Богу ведомо. Однако я великой княгине матушке обещал, что вернемся со щитом, а князь Юрий Дмитриевич на щите.
– Не верится мне, боярин Иван Дмитриевич, ужли так будет?
Всеволжский хитро щурится, говорит сладко:
– Вот бы те, великий князь, в жены взять мою Аленушку, и лепна она, и разумна.
Василий встрепенулся, на боярина уставился.
– А что, вот вернемся, скажу матушке, и быть Алене твоей великой княгиней.
– Ужли быть такому? – обрадовался Всеволжский. – В шутку сказываешь, великий князь?
– Отчего же, боярин. Коли говорю, так тому и быть.
– Обрадовал ты меня, княже, ох как обрадовал.
* * *
В храме полумрак и пусто. Редкие свечи горят, освещая лики святых над алтарем, их строгие очи.
Всеволжский прошел к иконостасу, перекрестился. Долго молился истово. Потом прошептал:
– Господи, помоги.
Неожиданно за спиной раздался голос:
– Что заботит тя, сын мой?
Вздрогнул боярин, оглянулся. Позади стоял седой священник в поношенной рясе и старом клобуке. Он внимательно смотрел на Всеволжского, придерживая рукой большой медный крест.
– О чем ты просишь Господа, сын мой? Ты приехал в Орду вместе с князем Василием?
– Да, отче. Князь приехал просить у хана суда справедливого.
– Разве могут искать справедливости христиане у хана мусульманского? Какие заботы тяготят московского князя Василия?
– Звенигородский князь Юрий возалкал на московский стол и намерился отнять его у князя Василия.
Священник сурово сдвинул седые брови.
– Как хану судить Рюриковичей, когда князь Юрий на право старшего ссылается, а князь Василий на завещание отцовское? – Горестно покачал головой. – Не хану судьей быть, Богу.
Всеволжский вытащил из кармана мешочек с монетами, протянул священнику:
– На храм, отче.
– Спасибо, сын мой. Молись, и Господь рассудит князей по справедливости.
Поцеловав руку священника, боярин покинул церковь…
А старый священник, потупив очи, долго думал, и мысли его были о годах тяжких, прожитых здесь, в Орде.
Дома, в тесной келье, помолившись, уселся к столу и, обхватив ладонями седые виски, о прожитом задумался. Мысли его плутали. Они то уводили его назад, в прожитое, то уносили в будущее. Священник говорил сам с собой, и тогда он видел Сарай и дворец, где творил золотых дел мастер из Ростова, что на озере Неро. Красотой его творений любовались красавицы из всей Орды. А вот творения камнетеса из Суздали… Тех мастеров нет, они ушли в мир иной, но чудо, созданное ими, еще долго будет вызывать восхищение человека.