— Я не все тебе рассказал, — произнес Самос.
— Что еще?
— Курии объявили Сардару ультиматум
— Ультиматум? — переспросил я.
— Там было сказано: «Отдайте Гор».
— И все?
— И все, — ответил Самос.
— Ничего не понимаю, — сказал я. — С какой стати эта часть мира должна достаться куриям?
— Похоже на сумасшествие, — проворчал Самос.
— Но курии не сумасшедшие, — возразил я. — Они предложили им какой-либо выбор?
— Никакого.
— Отдайте Гор, — повторил я.
— Безумное требование, — пожал плечами Самос.
— А если нет?
— Этого я и боюсь.
— Как же отреагировали на Сардаре? — спросил я. — Высмеяли гонцов и отправили их обратно?
Самос улыбнулся:
— Царствующий Жрец Миск, один из властителей Сардара, попросил уточнить детали.
— Тянет время? — улыбнулся я.
— Конечно.
— Какой все-таки они дали ответ, если они его дали?
— Отдайте Гор, — сказал Самос. — Повторили требование курий. С тех пор вся связь между ними прекратилась.
— Курии не ответили?
— Не ответили.
— Курии, разумеется, блефуют, — сказал я. — Царствующие Жрецы не сильны в таких тонкостях. Они привыкли действовать, руководствуясь разумом и логикой. Они не мыслят в категориях необоснованных требований, психологического давления и ложных притязаний.
Самос пожал плечами.
— Иногда мне кажется, — сказал я, — что Царствующие вообще не понимают курий. Похоже, это действительно далекие друг от друга формы жизни.
— И от людей они отстоят далеко, — заметил Самос, имея в виду Царствующих Жрецов.
— И от людей тоже, — согласился я.
Царствующие Жрецы обладали энергией и страстями, но то были весьма отличные от человеческих энергии и страсти. Природа Царствующих Жрецов всегда оставалась для меня загадкой. Я мог наблюдать за их поступками, но мотивы всегда оставались неведомыми. Основное общение с внешним миром проходило через усики. Царствующие Жрецы имели глаза, но не особо на них полагались. Они прекрасно ориентировались в темноте. В Рое было светло, но это следовало рассматривать как уступку людям и другим существам, с которыми Царствующие Жрецы делили свое жилье. Их музыка представляла собой рапсодию ароматов, большинство из которых были для людей неприятны. Они украшали свои жилища невидимыми полосками запаха, которые с благоговением наносили по всему внутреннему убранству комнат. Высшим же чувственным наслаждением считалось погрузить усики в волокнистую, золотую гриву наркотического жука, который немедленно захватывал их своими кривыми пустотелыми клешнями и начинал высасывать питательную жидкость, убивая хозяина. Несмотря на все отличия в эволюционном развитии и психологии, они научились понимать значение слова «друг». Я знал также, что они понимали, хотя и по-своему, слово «любовь». Я вспомнил Миска и улыбнулся. Как-то раз он заявил: