Я поднял ятаган. Сталь ослепительно сверкнула на солнце, я снова вложил его в ножны и спрыгнул на землю. Мальчишка принял поводья.
Я повернулся к воину.
— Живи спокойно, — проворчал он.
— Постараюсь, — ответил я.
— Большему я тебя научить не могу. Я промолчал.
— Пусть между нами будет соль, — сказал он.
— Пусть между нами будет соль.
Он насыпал щепотку соли на правое запястье и взглянул на меня узкими глазами.
— Хочется верить, что ты надо мной не смеялся.
— Нет.
— В твоей руке сталь живет, как птица.
Судья согласно кивнул. Глаза мальчишки сияли.
— Ничего подобного мне видеть не приходилось. Кто ты?
Я насыпал соли на правое запястье.
— Я человек, который делит с тобой соль.
— Этого достаточно.
Я прикоснулся языком к пропитанной потом горстке соли на его руке, а он лизнул мою соль.
— Мы с тобой разделили соль, — сказал он.
Затем он вложил в мою руку круглый золотой тарн Ара, которым я заплатил за учебу.
— Это твое, — сказал я.
— Как у тебя получается? — спросил он.
— Не знаю.
Он улыбнулся:
— Мы с тобой разделили соль.
Из шатра Фарука из Касры я отправился в свою лачугу в Торе. Он покупал кайилов для каравана на оазис Девяти Колодцев и разбил лагерь вблизи от города. Оазис принадлежал Сулейману, начальнику тысячи копий. Сулейману из рода аретаев.
По моей просьбе Фарук согласился судить учебный бой с ятаганами, который всегда устраивают в конце обучения.
Просьба не сильно его обременила, поскольку он все равно пропадал в районе южных ворот, осматривая кайилов.
Да и судить было нетрудно, ибо спорных ситуаций не возникало. Спор возник только один раз. Хариф настаивал, чтобы победу присудили мне. Я не соглашался, поскольку не дотянулся ятаганом до его тела. Судья расценил ситуацию предельно корректно. Финальная атака представляла широкий рубящий удар снизу вверх в лицо. Я придержал лезвие, не дотянувшись до Харифа на один торн. Кожаные ножны рассекли бы ему кожу, а я не хотел причинять противнику вреда. Без ножен такой прием слизывает человеку половину черепа.
— Будь сегодня гостем моих шатров, — сказал судья Фарук из Касры.
Мальчишка, который принес соль и снял чехлы с когтей моего кайила, был его сыном. Он стоял рядом, глаза ребенка сияли. Звали его Ахмед. Именно он несколько месяцев назад погнался за кайилом и натолкнулся на камень, на котором было начертано: «Страшись башни из стали».
— Для меня огромная честь отужинать вместе с вами, — ответил я.
В эту ночь, после того как мы покончили с едой и одетая славянка в браслетах, рабыня Фарука, вымыла наши правые руки в веминиевой воде, которую принесла в маленьком пузатом медном кувшине, я вытащил из складок одежды маленький плоский закрытый горианский хронометр. Глаза мальчишки едва не вылезли из орбит. Я протянул ему вещииу.