– Жизнь летит непозволительно быстро, – ответила Радимова. – Детские неразвитые понятия не успели выветриться из головы, а уже наступает старческий маразм.
– Я же говорю, что ты не в настроении. Уже начинаешь меня маразматиком называть.
– Не будем ругаться, молодой человек, – сказала она неожиданно миролюбиво, как прощения попросила. – Спроси у продавщиц, где директор.
Я спросил.
– За венками в похоронную контору уехал. – Барышня посмотрела на часы. – Будет минут через пять. А вы что хотели? По какому делу?
– Мы из уголовного розыска, – шепнул я, не желая объяснять, что такое детективно-правовое агентство человеку, которому это вообще-то без разницы.
А шепнул тихонько потому, что не хотел объяснять капитану Сане, по какому праву я себя в менты записал. К счастью, она этого не услышала, рассматривала какой-то манекен, весь в прозрачных и призрачных кружевах. Иначе, при ее сегодняшнем настроении, могла бы сказать и что-то колкое, неприятное.
Рассматривание манекена закончилось, как и было обещано, примерно через пять минут. Капитан Саня шагнула ко мне, когда зазвенел колокольчик на входе, раскрылась дверь и вошел высокий темноволосый человек, весь в черном и с несколькими венками в руках.
Мы с Радимовой дружно двинулись навстречу ему, но тут продавщица за моей спиной спросила:
– А Илья Константинович где?
– В машине еще. Сейчас придет.
– Его тут ждут.
Илья Константинович вошел. Это оказался лысоватый человечек небольшого роста, тощий, с изможденным лицом, слегка за сорок. Если исходить из этих параметров и проводить параллель, то жена его должна была быть еще ниже и худощавей.
Хотя это вовсе не обязательно. Достаточно часто встречаются мелкие мужчины, имеющие чрезвычайно солидных жен. В прошлом расследовании нам с Радимовой пришлось столкнуться именно с таким вариантом.
– Вы ко мне? – спросил Тропинин, заметив, что мы выдвинулись в его сторону. – Полиция, как я понимаю?
А он был человеком внимательным. Сразу заметил, что на капитане Радимовой юбка от полицейского мундира.
– К вам, Илья Константинович. – Продавщица говорила с директором почти подобострастно.
Из этого факта несложно было сделать вывод, что Тропинин был суровым человеком, может быть, не особо сдержанным с подчиненными. Впрочем, всегда найдутся такие персонажи, которые с любым начальством, даже с тем, от которого никак не зависят, говорят с придыханием. Это уже черта характера человека, а не следствие отношений, сложившихся в коллективе.
Но вообще в директоре чувствовалось некое внутреннее напряжение, готовое в какой-то момент прорваться. Вопрос только в том, насколько истерично. Я слышал где-то, что нервные, особо чувствительные люди, находящиеся рядом с клиентами психиатров, потом часто сами обращаются к этим врачам.