Андрей в раздумье и явном сомнении медленным круговым движением ладони протёр лицо и вопросительно посмотрел на меня.
Я, будучи человеком осторожным, уже успевшим растерять мальчишеский задор, его хорошо понимал.
– Вот что, – заявил я, беря инициативу в свои руки, – ты, Андрей, подбери нам что-нибудь такое… относительно реальное… и мы попробуем. Ну, не получится – и Бог с ним! Будет высотная прогулка по окрестностям этого самого Эльбруса – только и всего. В конце концов, из принципа гробить своё здоровье или ломать себе шею мы не собираемся. Что ты думаешь, Диана?
* * *
Необъятное снежное поле уходило вверх и казалось совсем пологим. Правда, если поглядеть назад, на оставшуюся далеко внизу долину, становилось понятно, насколько резко мы набирали высоту. Да и труд, с которым удавалось передвигать ноги по уже начавшему раскисать снегу, недвусмысленно подсказывал – малая крутизна подъёма – не более, чем зрительная иллюзия.
Первым в связке шёл, разумеется, Андрей, за ним – Диана, а замыкал я.
Ещё полчаса назад мне стало совершенно ясно, что всю эту затею с попыткой восхождения нужно прекращать. И мне это не по зубам, а уж Диане и подавно…
А начиналось всё неплохо и довольно бодро.
Позавчера утром мы выгрузились из машины на окраине небольшого посёлка, находившегося километрах в десяти ниже по долине от нашей гостиницы. Здесь из теснины каньона вырывался мутный ревущий поток. Как объяснил Андрей, в его истоке лежал ледник, бывший отправной точкой одного из многочисленных маршрутов к вершине Эльбруса.
Гид взвалил себе на спину устрашающих размеров рюкзак, в котором находилась основная часть необходимого нам снаряжения и продуктов. Мой – был гораздо меньше. Я, честно говоря, предложил Андрею распределить груз более равномерно, но он категорически отказался, заявив, что: во-первых, – такая уж у него работа, во-вторых, – мою и его спортивную форму даже невозможно сравнивать, а в-третьих, – всю эту тяжесть нужно дотащить только до «базового лагеря», который мы организуем рядом с языком ледника.
– Уж на это у меня сил точно хватит, – резюмировал Андрей, – а на самом восхождении груза будет совсем немного.
Сначала пыльный, основательно уснащённый высохшим навозом серпантин карабкался по унылому, выжженному солнцем и вытоптанному скотом склону. Затем, набрав значительную высоту над дном долины, тропа круто обогнула отрог хребта и повисла над изломанной щелью каньона. Затем она пересекла жутковатый жёлоб старого селевого потока, после чего перешла на широкую, поросшую густым сосновым лесом ступень горного склона. Устрашающий рёв потока в каньоне доносился сюда только как отдалённое сердитое ворчание.