Однако я не унывал и через неделю полностью адаптировался к новому виду трудовой деятельности. Но через этот же временной интервал среди руин колхозной фермы появился Хачик, который наконец-то преодолел состояние нестояния.
«Ты уволен», – сказал он без объяснений, – «Приходи вечером за расчетом».
«Не очень-то и хотелось», – подумал я, но все равно было обидно.
«Не ходи к нему», – сказала матушка, когда я сообщил ей «приятную» весть, – «Ничего другого от погани ждать не приходится. Пусть подавиться, козел безрогий. Оставь ему на баранки».
Конечно, на причитающиеся мне деньги можно было затариться баранками на год вперед, однако спорить с матушкой не имело смысла. Дня через три Хачик заявился сам, шелестя купюрами. Безусловно, хотелось взять деньги, но таким поступком можно было лишить себя месячного содержания.
Так что, несмотря на всю мою нелюбовь ко всякого рода конфликтам, пришлось послать Хачика на все четыре стороны. После этого я смог спокойно заниматься культурными мероприятиями, навсегда позабыв Хачитуряна.
Однако он не позволил о себе забыть. Спустя две недели Хачик угнал у одного из фермеров гусеничный дизель и принялся сшибать столбы по всей деревне. Прибывшая на место происшествия скорая психиатрическая помощь спешно определила «шизофрению» и отправила в места не столь отдаленные. По словам очевидцев, Хачик все время выкрикивал угрозы каким-то «серым стропальщикам», которые преследовали его днем и ночью. Тем же вечером он повесился в своей палате.
Несомненно, происшествием заинтересовался угрозыск и, к удивлению оперов, выяснилось, что «серыми стропальщиками» являлись местные безработные, которые, прочитав развешенные по деревне объявления об экстренном наборе в ряды тружеников стропления, ломились в жилище к Хачитуряну.
Объявления появлялись на столбах со скоростью роста грибов, новоявленные стропальщики текли рекой к дому Хачика, а у него терпения становилось все меньше и меньше.
Вот он и решил покончить с объявлениями радикальным способом. Менты каким-то образом прознали, что это дело рук Саши, вот и пришлось спрятать его далеко и надолго.
«Какой ужас», – прошептала Женя.
«Именно», – добавил я, – «Но некоторые утверждают, что Хачитурян жив».
Отец Федор на секунду застыл, очарованный повествованием, но тут же опомнился.
– Спасибо. Это был Саша – обманщик и лжец!..
Пока отец Федор разглагольствовал, из-за кулис появились два омоновца, которые увели добровольца за сцену.
– … А мы, дети мои, помолимся!
Еще полчаса батюшка выдавал на сцене танцевальные финты под убийственный музон, а потом свет совсем погас и люди стали наощупь пробираться к выходу. Там они смогли продолжить веселье, ну а нас ждала своя дорога.