– До новой встречи завтра, двадцатого сентября…
«Двадцатого сентября?! Какого черта?.. Разве сейчас не август?..».
Артем посмотрел в боковое окно своего движущегося по рельсам трамвая. Там за окном вроде бы и впрямь был август. Хотя стопроцентной уверенности не было…
– Сложно сказать, – прошептал он, когда к уже имевшейся потерянности во времени прибавилась потерянность в пространстве.
Срочное нажатие на тормоза толком ничего не поменяло. Артем все еще не знал, куда именно его занесло вместе с трамваем.
– То ли Малица, то ли Константиновка, то ли еще что…
Хотелось винить во всем треклятое радиошоу, из-за которого совершенно обычный водитель трамвая слишком давно перестал осуществлять запланированные остановки и призывать себе в помощь самый благоразумный и самый рассудительный голос из динамиков. Но было еще что-то, чего Артем пока что не мог ни понять, ни объяснить.
«Что-то странное, что-то едва уловимое…».
И только когда недалеко за деревьями раздался сильный взрыв и яркий свет огня осветил всю близлежащую территорию, совершенно обычный водитель трамвая наконец-то понял, что именно происходит в этом мире.
– Да, это все-таки случилось, – с определенной горечью подметил Артем.
И затем он принялся усердно дожидаться высокого человека со странным лицом и длинными седыми волосами, который вот-вот должен был появиться из-за деревьев, который вот-вот должен был сесть в трамвай за номером два и вместе с совершенно обычным водителем отправиться туда, откуда очень редко возвращаются.
– Сейчас, сейчас…, – уже без прежней горечи произнес Артем.
А потом он все-таки дождался.
2
Кажется, вчера я собирался встать пораньше. Но вот, судя по ощущениям внутренних биологических часов момент «икс» настал, а мне все еще не хотелось открывать глаза. Очень хотелось еще немного поспать. Возможно, минутку. А быть может и гораздо дольше.
«Как получится», – подумал я, пытаясь поддаться собственной лени.
Однако другая немаловажная черта моего характера, многими посторонними описываемая как чрезмерная и неуместная правильность, никогда бы в жизни не позволила мне продолжить мой сладкий сон вопреки каким-то важным делам. По своим никому непонятным причинам она всегда была на стороже. И зачастую мне это нравилось. Да только вот отнюдь не этим утром.
«Еще немного… мне этого так сильно хочется…».
«Нужно вставать… это важно!»
Когда тебе кричит в ухо твой собственный мозг, желание придаться утренней дремоте медленно, но верно сходит на нет. И тогда на какой-то минуте приходиться наконец-то признать, что чрезмерная и неуместная правильность все-таки одержала верх в этой неравной борьбе, заставив тебя открыть глаза и посмотреть на окружающий мир.