Думается, в благородном сердце Александра Башкина еще со времен жизни Великого князя Руси Буса Белояра, кого крестоносцы распяли на кресте и сожгли, и кого в народе назвали русским Христом, ─ неизменно, неисцелимо, ожили вещие зовы воина и пахаря! И он им стал, и слышал в себе постоянно, требовательно мудро-загадочный зов России, будь воином, будь воином! На то тебя благословили боги Руси. Вернешься в свои края, становись за плугом, паши землю, дари людям караваи хлеба, как Христос! Были такие зовы, были! Во все русское пространство разливали о том русские церкви, разливали благовестом, строго-радостным благовестом, в пиршестве перезвона колоколов!
Он слышал в себе такие зовы!
Слышал, слышал!
Откуда еще мог явиться в сердце вечный зов ─ быть Пересветом в грозовое время для Отечества, и мчать, мчать с копьем и мечом на белом коне на поле битвы?
И вот он, трава-лебеда, даже не хлебный колос от пахаря Руси!
Легко ли о себе такое знать?
И он ли на костылях? Не дьявол ли? Не сон ли?
Конечно, Русь не упрекнет, а в трамвае даже уступят место. Он теперь земная печаль! Горечь войны! В его глаза люди будут смотреть с жалостью. И, конечно, сострадать! Но зачем ему такая доля? Нет и нет, Башкин, как земная плоть от гордости, от непоклонности, так жить не мог! Он станет биться за фронт!
Одно время подумалось, не навестить ли матерь Человеческую, родное Пряхино? Все же соскучился, очень соскучился! Но остановил себя! Возвращаться в родные края, ─ возвращаться на посмешище? Кому будет в радость и сладость калека? Только с печалью, с болью будут смотреть вслед деревенские! Отыщутся и злобные змеи, кто любит быть не пахарем, а Диогеном в бочке, те, непременно, ударят тугою вожжою, ласково, пьяненько спросят, не рано под пули подставился? Мудро, мудро! Пусть Россия воюет, гордые соколы гибнут за русскую правду, а мы на костыле погуляем! Угостись самогонкою, тебе теперь можно, сам себе хозяин!
Ни воин, и не пахарь!
Калека!
И смех завьюжит над деревнею!
Нет, только фронт, только битва за бессмертие России!
Но пока надо было жить, и он пошел работать в Кузнецке на металлургический комбинат, охранником в бюро пропусков. Но с вещим желанием, попасть на фронт! Башкин каждый вечер занимался в спортивном зале комбината, а утром совершал километровые прогулки; воин пытался оживить ногу. И не щадил себя, работал до головокружения, до остановки сердца. И вскоре подарил костыль старушке-вахтерше, которая страдала одышкою. Выстругал себе березовый посох! И снова работа, работа над собою, и полное презрение к боли! И свершилось, он услышал в благословении под собою целительную силу земли.