, какие освобождали Украину и шли на Винницу. Мышь и та не должна была проскочить, ибо в том краю расположилась строго засекреченная Верховная ставка канцлера Германии Адольфа Гитлера! Крепость закована в бетон, бесконечные веера дотов с орудиями, взгорья прошиты пулеметными гнездами. Траншеи вырыты в четыре ряда, опутаны колючею проволокою. Видны воинственные танки «Тигр», черно-гибельные, как смерть, самоходные пушки «артштурм». Поле битвы густо укрыто паутиною мин, где один шаг, и человеку приговор.
─ Хорошо укрепились, ─ похвалил немцев Роман Завьялов, рассматривая в бинокль грозную цитадель. ─ Чувствуешь, Александр?
─ Как не чувствовать? ─ отозвался Башкин. ─ Впервые вижу такую крепость! Неземное создание. Ее, как опустили с неба на канате Мефистофель и его дьяволы!
─ Осилим?
─ Должны, командир! Несомненно, тяжело будет побиваться к городу под стволами пушек, под гибельным веером снарядов! Но сумели русские воины Александра Суворова осилить непреступные заснеженные Альпы! Мы тоже руссы!
Он помолчал:
─ Сокрушим или погибнем!
─ Погибнуть, Александр, и дурак может! Надо выжить, выплыть, как Чапаев!
Ночь выпала метельная. Снег кружил хороводом, слепил глаза. Но минеры-жертвенники уверенно вышли на минном поле, дабы пробить, расчистить атакующие коридоры. То там, то здесь слышались скорбные, отчаянные взрывы, это минер не сумел разгадать загадку-мину, и взорвал себя на мине, во имя Отечества. Гибли и так, минер в снегу не разглядел стервятницу смерти, наступил там, где не надо, и тоже ушел по боли, по печали в ликующее, гибельное пламя.
Такова доля солдатская!
Жертвенная доля!
Тяжело было слышать из ночи горькую тревожность. Словно слышалась траурные марши Бетховена! То тишина, тишина, то взрыв, оскал пламени во тьме, то снова тишина! И снова взрыв, оскал пламени!
Помолись, Русь, за сына своего, за воина своего!
Пусть земля будет пухом!
И с рассветом, едва опала тьма, русская дальнобойная артиллерия с яростью обрушила гибельное пиршество огня на крепость. Орудия били метко, неумолчно. Земля стона, кричала болями человека; дыбилась там и там, словно под землею во все пространство в страхе ползли первобытные ящуры! С мучительным ревом взлетали в небо разорванные плиты дота, исковерканные пушки, разрушенные траншеи с проволокою; она извивалась на лету, как змеи под рогатиною! Кострами занимались танки! Повсюду, повсюду в стане врага бушевала смерть!
Пришло время штурма. В заснеженное небо вознеслись красные ракеты. И гордые, краснозвездные танки уверенно устремились в долину, в те самые атакующие коридоры, какие выпестовали,