Он разлил спирт:
─ Эх, как хочется поскорее попасть в Винницу, в село Стрижавку!
─ Матерь живет? ─ спросил Никита Пекарь, открывая банку с тушенкою. ─ Повидаться, да, чудесно было бы.
─ Моя мама Анна Тарасовна проживает в Омске, отрок от любопытства. Я сибиряк! В том селе, за густыми дубами и липами, секретная ставка Гитлера «Вервольф», в переводе «Волчье логово». Я ─ таежный охотник! На медведя с рогатиною ходил! Вдруг заловлю? Исполню мечту, и свою, и человечества?
─ Так он тебя и ждет, ─ усомнился пулеметчик Правдин.
─ Чем черт не шутит, когда Бог спит, ─ защитился Роман Завьялов. ─ Пути охотника неисповедимы! Выстрела из ружья вполне может прокатиться радостным эхом над зимним лесом!
Юра Осокин заметил:
─ Командир, хозяюшка Лизавета заскучала.
Хозяюшка отозвалась с Богом:
─ Нет, нет, я не скучаю. Вы такие молодые, красивые. Вас приятно слушать. И на вас приятно смотреть.
Но роман уже взял гармонь и заиграл плясовую. Тут уж хоровод закружился сам по себе. Танкисты вспомнили свою деревню, пляски под гармонь, гуляние у елочек, скромные, сладкие поцелуи у сенного стога, ─ и пошло удалое-преудалое пиршество веселья.
Плясали русского. Заводилою был Никита Пекарь. Он и вприсядку ходил, и чечеточку отбивал. И частушку вывил, как жених перед невестою:
Люблю сани с вырезами,
а коня за быстроту.
Деревенскую, эх, девчоночку
люблю за красоту!
─ В круг, хозяюшка!
Солдатка-молодка Лизавета тоже оказалась и певунья, и плясунья. И тоже лихо отбила чечетку. И тоже вывела частушку, как невеста перед женихом:
С неба звездочка упала
на росу и на туман.
Давай, милый, погадаем,
ты любовь или обман?
Пляска пошла забубенная, кто кого перепоет, кто кого перепляшет! Не пляска была, а сказка, сказка-заглядение, по щучьему велению! После все вместе, в разлете и в роскошестве, выплясывали кадриль. Подустав, пригубив еще спирту, душевно пели под гармонь, и русские песни, какие тревожили сладкую грусть, и украинские нежные-принежные, какие тревожили слезу и радость.
Никита Пекарь и Лизавета пришли к согласию, погулять под звездами. Отпусти, командир, я не долго! Разберемся, кто я,любовь или обман, и вернусь! Роман потревожил свои белокурые волосы, осудил: гуляка, мать твою! Но зову внял.
Бивуак-ночлег был недолог. Уже на рассвете краснозвездные танки полковника Ивана Терещенко покинули разоренную украинскую деревню с милым названием Ружинка. И упругим марш-броском, оглашая зимние просторы, ревом моторов, врубаясь цепкими гусеницами в снежную плоть дороги, устремились к городу Белая Церковь. У стен его уже стояли русские армии и чехословацкая армия генерала Людвига Свободы. Город превращен захватчиками в неприступную крепость. И был вознесен в пространстве, как острие меча, о который должны разбиться