Танку Романа Завьялова ─ Александра Башкина тоже деться некуда! Только в смерть! Остаться живым на дуэли с тьмою пушек никак не получится! Задумали расстрелять, расстреляют!
Остается одно, достичь пушек, не дать себя раньше времени сразить метким снарядом, ─ и сколько получится, без милосердия втоптать гусеницами в землю-страдалицу самоходные пушки, черные, как смерть!
Гибель опять пришла на свидание к воину Руси. Опять подступила близко-близко Черная Странница! Странница-нежеланница!
Но что она?
Смерть уже перестала волновать! В каждом бою пули летят веером, огненным веером, и никто не скажет, какая твоя? Каждая пуля ─ твоя, каждая бомба, падающая с неба, сброшенная самолетом-крестоносцем, ─ тоже твоя, ибо неумолимо летит на тебя и только на тебя! Молиться бессмысленно! Успеть на прощание сказать матери: мама, я тебя люблю, прости, что ушел из боя, из жизни, и тем сильно огорчил тебя; попрощаться с Отечеством, сказать, живи, Русь в благословение, ─ и там и там будет пиршество удачи!
И вскоре видишь, пуля пролетела, а ты живой! Самолеты улетели, бомбы не падают, и ты снова живой! Получается, еще раз явился на свет, явился воскресением, как Христос на Голгофе!
То человеком-птицею улетаешь во Вселенную!
То звездою-человеком возвращаешься на землю!
И так много раз, много раз!
Но теперь умирать Александру Башкину, воину Руси, никак не хотелось! Он мчал на танке в логово врага, в западню, в гибель, еще мгновение и он исчезнет в могильном безмолвии, но слышал в себе не угрюмую сиротливость усыпальницы, а слышал ликование гармоники на берегу реки, у елочек, в родном краю. Играл на гармони, несомненно, Леонид Рогулин, кто пал уже смертью героя за Русь, но играл на гармони, несомненно, он, Леонид, вставая живым с поля битвы, из порохового дыма, из тьмы земного Мавзолея. Его, его гармонь он слышал в ликующем пространстве души, почему и захотелось до боли и ненасытности, взлететь теперь с обреченного погоста журавлем-лебедем и осесть на крыше дома в родном-преродном краю. Попрощаться с матерью Человеческою, увидеть россиянку Капитолину, поцеловать ее, насладиться сладостью любви, узнать хоть раз перед гибелью, что это такое на земле? Его россиянке уже шестнадцать лет!
Странно, конечно! На все времена уходит в угрюмую гробницу-усыпальницу, и ни разу не поцеловал девочку, не коснулся ее руки по любви и ласке.
Странно!
Его любовь будет жить, а его не будет!
Чарующее пространство пашен будет жить, а его не будет! Пахарь, шепча святую молитву, будет ходить за плугом, колос будет подниматься к солнцу, а его не будет! Матерь Человеческая будет печь сладкодушистые караваи в печи, угощать гостя, а его не будет!