5. Маленький и храбрый помощник. Это и про Бельгию, и про Пуаро. Но, конечно, не про всю Бельгию, а про валлонов в первую очередь. С валлонами англичанам было легче, потому как валлоны худо-бедно говорили на французском, не считая себя при этом французами. С фламандцами было сложнее, они вызывали меньше симпатий из-за прогерманской ориентации. Поэтому Пауро не просто бельгиец, а франкоговорящий валлон.
6. И напоследок. В чём секрет хорошего друга-союзника? Он несложный: быть достойным уважения и не претендовать на особое спасибо. В идеале Пуаро должен был погибнуть, конечно. Но бабка Агата, видно, жадной была. Экономика в очередной раз победила здравый смысл и логику.
Летел в самолёте.
Пытался читать какое-то несусветно претенциозное гонево из жизни наркотической золотой московской пенсионерии. И автор в этой когорте усталых и, по их словам, вечно обдолбанных – человек известный, и пишет складно про жизнь уцелевших опарышей.
А потом читаю, как автор пишет про «контрабандные кубинские сигары» в Москве, и всё становится на свои места. Контрабандные кубинские сигары – скверная для Москвы калька с американских реалий, немного выдающая автора.
Есть такие обидные мелкие проколы, похожие на порезы бумагой. Ерунда, но противно и довольно долго морщишься, задевая.
Очень похоже на отношения.
Просмотр «Доктора Хауса» даёт свои зловещие плоды.
– Как будем делать опыт? – спросил он, взяв одну из них.
– У одной мы исследуем печень, у другой – мозг. Если оба опыта дадут один и тот же результат, то значит, верно; в особенности если эти результаты совпадут с полученными ранее.
– С какого опыта начнём?
– Над печенью.
– Хорошо, – сказал Рене.
– На этот раз не будет криков, – сказала Екатерина, – я сразу отрублю ей голову… Теперь я посмотрю, что скажет голова… – осторожно вскрыла череп, разделила его так, чтобы ясно были видны мозговые полушария, и сразу стала выискивать в кровавых извилинах мозговой оболочки что-нибудь похожее на буквы…
– Что это за буква? – спросила Екатерина, указывая на сочетание линий в одном месте.
Не иначе волчанка, хочется подсказать, скрипя кроватью, героям Дюма.
И цитата из Драйтовой: «Парфюмер Рене – образ учёного… одинаково сведущего и в магии, и в химии, и в интригах. Его знания могут служить и добру и злу, он готовит и мази и отравы, ворожит на любовь и смерть…»
Герой Лори вызывает у меня сложный комплекс переживаний. Чем он не шаман? Магия и озарения – это хорошо, тем более если они базируются на фундаменте покрепче растерзанных по подвалам кур и всяческих Ла Молей, ну и плюс наркотийные приходы. Но недоверие к мужику с палкой, который бывалой походкой морфиниста на отходняке врывается в мою палату, у меня обострено. В башке, перебинтованной после ранее проведенной аутопсии, копошатся избитые током мысли – а ну как чуда не выйдет? Вдруг факир Хаус сейчас обосрётся да и на бок рухнет, опиатное дарование?!