В последнее время стал ощущать вокруг себя постоянное присутствие графа Льва Толстого.
Раньше граф попадался мне гораздо реже. А теперь уже приглашения стали слать на адрес городской квартиры. Вбежал в чертоги, сбрасывая лёгкое пальто на руки прислуги, тороплюсь в правление, глядь – узкий белый конверт! Приглашают на конные скачки на приз графа Льва Толстого.
Машинально разматывая шарф, присел в кресло. Не представляю себе и сам приз, и участников скачек тоже вижу как во сне. Хотелось бы видеть всадников на лошадях, и огромные трибуны, и жюри, и мужиков у ограды, и детей на телегах, – всех, решительно всех переодетыми в графа Льва Толстого. Толстые покупают у Толстых беляши и книги о Толстых. Толстые фотографируются рядом с конём, тоже переодетым в Толстого.
А вот охрану мероприятия я бы переодел в Софью Андреевну. Чтоб бродили Софьи Андреевны вдоль ограды, водя дубинкой по прутьям.
А то было бы хорошо, если б ещё три-четыре Софьи Андреевны изловили бы некрупного Льва Николаевича и отдубасили его ногами, путаясь в юбках, за попытку спереть приз.
А Льву Николаевичу из Сызрани было бы и не больно совсем – там слой ваты в тридцать сантиметров, под толстовкой.
Я в своё время потешался, глупый, над проводимыми у нас в уезде конными скачками (у нас в уезде скачки могут быть и не совсем конными, если что). Скачки эти проводились на грандиозный приз графа Льва Толстого. И назывались скачки им. Льва Толстого.
Я глумился, развязный, над трогательным. В красках расписывал своё видение этого чудесного праздника. Всадники, загримированные под Льва Толстого. Зрители – сплошь Львы Толстые в бородах на резинках. Жюри, дети, женщины – все, решительно все Львы Толстые!
Меня поправляли. Говорили, что часть зрителей можно загримировать под Анну Каренину. Марево над ипподромом, кругом подъемные краны, новостройки, липкий лимонад и жар состязания. И мчатся, мчатся по кругу пропотевшие Львы Толстые, закинув бороды через плечо.
Для меня скачки имени Льва Толстого были тогда явлением странноватым. Я – не ожесточившийся в одиночестве и книжной пыли филолог, я трепета перед святыми именами не испытываю. Просто есть скачки, есть Лев Толстой, есть наш уезд. И как ни пытайся смешать этот пряный коктейль, ничего путного не получится, хоть утрясись совсем в серой толстовке.
А тут бабушка моя История в очередной раз ткнула меня в сырое моё невежество.
Оказывается традиция заниматься любым подсобным делом: чесанием льна, холощением поросяток, рубкой леса – под обязательным портретом какого-то светлого гения, под его святым протекторатом, имеет свои корни в моей стране.