И что вы думаете? Действие перемещается в спальню царя. Царь спит и, наверное, радуется, что у него такие удивительные подданные: ни своровать, ни убить толком не могут, но зато всё время каются, задумываются и «пробуждаются». Толстой не замечает, что главным местом духовного перерождения и морального просветления у него является тюрьма. Видно, что граф тюремную жизнь понимал и ценил её высоко.
Так вот, царь… Царь просыпается после того, как ему являются три виселицы и послышался голос: «Твоя работа!» Я бы на месте царя, наверное, возразил бы. Не такая уж его вина во всём произошедшем. Хотя на фоне подвижного маньяка Стёпы царь смотрится с моральной точки зрения убого: никого не зарезал, не расстреливал в армии, не бил камнем, не полосовал ножиком по горлу. Поэтому и духовно вознестись, как Стёпа, не может, не может прочувствовать евангельский дух до конца.
Проснувшийся царь решает стать лучше. Даже не знаю, к чему это приведёт.
А у зачинателя этой правдивой истории, у Смоковникова-старшего, дела идут, вы не поверите, всё хуже и хуже! Он разорён. Но бывший дворник, вор Василий, который после проповедей убежал из тюрьмы и «украл у купца Краснопузова миллион», присылает Смоковникову-старшему четыреста рублей. Смоковников плачет от счастья.
Прошло десять лет. Смоковников-младший – теперь уже инженер – встречает на рудниках перерождённого Степана, который стал уже святым. Смоковников-младший решает помириться со своим отцом.
Тут бы и написать, что продолжение следует. Но некому.
У поэта Анны Андреевны Ахматовой, как нам очень хорошо известно, был дедушка. По имени Эразм.
Понятно, что моё сообщение на этом следует и завершить. Ну, добавить ещё, что отчество у дедушки Эразма было Иванович, а фамилия Стогов.
От Джона Александровича Шемякина злые и несправедливые насмешки над Эразмом Ивановичем Стоговым просто неприличны. Однако я, как всегда, не о том.
Дедушка Анны Андреевны Ахматовой, Эразм Иванович, работал жандармом. Не простым. Всё ж закончил морской кадетский корпус и даже был после этого пригоден к морской службе. Обычно большое количество морских кадетов к морю совсем пригодны не были, и их записывали долгое время в морские батальоны, употребляемые для десантов. Сейчас это называется морская пехота. А раньше называли морские батальоны, которые находились под командованием цесаревича Павла Петровича, генерал-адмирала российского флота и президента коллегии Адмиралтейства. Из этих морских батальонов, если вполне довериться Модесту Корфу и Комаровскому, и формировались все эти кошмарные гатчинцы и павловцы, которые всех пугали. Сведения взяты из «Исторического вестника» 1897 года, т. 69, с. 343.