Как спасти население в чумном регионе от окончательного истребления? Европейская бюрократия понимала, что «реализация правил спасения зависела не столько от добровольности самого населения, сколько от присутствия полицейских сил, которые могли обеспечить соблюдение этих правил».
Конечно, насчёт чумы заблуждались и разум, и вера. Такое бывает. Естественно, что не было представлений о возбудителях, не было представлений о механизме заражения. То есть представления были, но такие, что лучше бы их не было вовсе. И противостояние веры и разума было столкновением заблуждений. Одни заблуждения коренились в мире Божьего промысла, другие – в неадекватности средств научного наблюдения.
Но бюрократия в стремлении защитить свой кормовой удел и породила в конце концов всю систему мирового здравоохранения, санитарии и вакцин. Потому как чума для неё была угрозой более реальной, чем для церкви.
Если вспомнить «Пир во время чумы» Александра Сергеевича, то там всё очень корректно изложено. Бюрократия через карантины, нанятого негра, вывозящего трупы, рытьё общих могил (население, не побуждаемое полицией, не способно рыть общие могилы нигде и никогда) пытается минимизировать последствия чумы, спасти подданных.
А священник подходит к пирующим, чтобы их устыдить и завербовать.
Бюрократия к пирующим не подходит. Они бюрократии не интересны как личности, ей с людьми говорить охоты и нужды нет.
Я вот думаю: а если бы Антон Павлович Чехов назвал свой рассказ не «Дама с собачкой», подразумевая Анну Сергеевну фон Дидериц из города С., а «Господин с тремя детьми», подразумевая Дмитрия Дмитриевича Гурова, концовка рассказа читалась бы так же оптимистично? Или нет?
Прочёл у Прилепина:
«…Со стороны это напоминает каких-то, право слово, обезьян у Киплинга. Появляется одна новость, и тут же они, со своих веток, наперебой орут:
– Они уморят нас голодом!
– Они уморят!
– Мы не будем есть!
– Мы больше никогда не увидим сыра!
– Весь лес передохнет с голоду!
– Глупые лесные жители, вы ещё пожалеете!
– Вы просто дебилы, лесные жители!
– Верните нам нашу осетринку!
– Вандалы, тираны, негодяи, мы презираем вас!
Потом проходит день, и, если не обращать внимания на эти крики, они сами успокаиваются, завтракают своей осетринкой, заедают сыром и ждут, когда сорока принесёт им очередную новость.
Возбуждаются они мгновенно, потому что всегда ждут этого момента и приближают его. Возбуждение – это их нормальное состояние. Если нет причин для возбуждения, они блекнут и печально постят фотографии из Италии, Греции и с Елисейских Полей. Всякий раз может возникнуть ложное ощущение, что они успокоились и отпустили от себя эту грязную Россию с её иванушками-дурачками.