Перечисленные обстоятельства, а также дефицит времени для принятия какого-либо решения («не было времени подумать, все произошло так быстро») обусловили развитие выраженного эмоционального состояния в форме аффекта. Об аффективном характере эмоциональных реакций свидетельствует субъективно внезапный, взрывной характер действий К. с нанесением глубокого проникающего ранения потерпевшему. В момент правонарушения у К. отмечались аффективное изменение восприятия («в глазах было темно», «свет был слишком ярким», «звуки были как бы приглушенными», «было как-то нереально»), суженность сознания с последующим частичным запамятованием поступков («не помню, как била, сколько ударов было»), кратковременное состояние растерянности с последующей аффективной дезорганизацией психики и поведения, сопровождавшейся недостаточным осмыслением, частичным запамятованием происшедшего, длительным остаточным возбуждением. Если первые две фазы – «доаффективная» и «аффективный взрыв» – достаточно четко укладываются в клиническую картину аффекта (Печерншова, Гульдан, Остришко, 1983; Сафуанов, 1998; Кудрявцев, 1999), то третья – протекает с особенностями, свойственными подросткам. У подэкспертной наблюдались не признаки физической и психической астении, как это обычно бывает у взрослых, а пролонгированная постаффективная дезорганизация, проявляющаяся в вегетативных, моторных, когнитивных, речевых нарушениях, фрагментарности восприятия окружающего, изменении болевой чувствительности.
В показаниях свидетелей отмечается что, придя к ним, К. «была перевозбуждена», «ее всю трясло», «взгляд был потерян», контакт с ней носил малопродуктивный характер – говорила невнятно, заикалась, «не переставая плакала», долгое время не могла «сформулировать, что она хочет выразить», затруднялась описать происшедшее. Сама К. сообщила, что события после правонарушения помнит «смутно», в сознании доминировало чувство страха, «хотелось скрыться». Отрывочно вспоминает, что бесцельно «бродила по дворам», «сидела на каком-то бордюре», потом куда-то бежала, не могла объяснить, как добралась до дома подруги. Также не могла вспомнить, была ли на ней обувь, только через два дня обнаружила, что ноги «сбиты в кровь почти до мяса», при этом «боли не чувствовала». Остаточное возбуждение долгое время не купировалось даже приемом психофармакологических средств. Таким образом, действия К. после правонарушения носили в целом характер поведенческих клише.
Описанный случай свидетельствует об особенностях протекания аффекта у подростков, которые необходимо учитывать при проведении экспертизы эмоциональных состояний несовершеннолетних.