Вызванный свистом, Иван подогнал лошадей. Ремезов запрыгнул на каурую и, рванув повод, крикнул на ходу:
– В погоню! За мной!
Он не знал, да и вряд ли кто ведал в ауле, по какой дороге направился старый ногаец, – в степи тысяча путей! Но дядька аул-бея придерживается маршрута, по которому передвигалась орда. Правил по набитой колесами широкой степной колее.
Ремезов гнал каурую, понукая криком! Следом на татарском жеребце, горячем и гривастом, поспевал Плёткин. Отчаянный перебор копыт катился вдоль долины. Они отмахали уже изрядно, когда замаячили силуэты всадников, и зычный бас окликнул:
– Кто такие?! Козацкий кордон!
– Свои! – отозвался Ремезов. – За ногаем гонимся! Коня угнал!
Донская речь успокоила дозорных.
– Глядите, как бы вас самих не угнали! – предупредил тот же горластый козачина. – Черкесы шалят, разбойничают!
Спустя полчаса, когда лошади начали сбиваться с напряженного аллюра, носить боками, и выступил на их крупах пот, козаки настигли-таки едисанский обоз. Став лагерем, путники жгли костры. Распряженные лошадки паслись на луговине. Резкие болотные запахи мешалась с горечью дыма и свежестью молодой травы.
Насторожившись, ногайцы встали, когда к ним вплотную подрысили всадники. Но, узнав козаков, дружески их приветствовали. Однако повели себя донцы необъяснимо странно!
Ремезов спрыгнул на землю, стал обходить подводы, в темноте стараясь разглядеть лица женщин. Это не понравилось двум молодым крепким обозникам. Они, не оставляя козачьего офицера одного, заступали ему дорогу и подозрительно спрашивали:
– Куда ходил? Зачем ходил?
Мерджан ютилась на убранной коврами подводе. Она первой узнала его, спрыгнула с высокого борта.
– Леонтий! Продали меня! Калым давали…
– Я отменяю это! – непримиримо выкрикнул сотник. – Ты не рабыня. И забираю тебя….
Видимо, не совсем и не сразу поняли Ремезова не только ногайцы-охранники, новоявленный муж Мерджан, но и сама девушка, покорно пошедшая за сотником.
Иван подогнал лошадей. На виду у всего обоза Леонтий подхватил девушку на руки и посадил на лошадь. Следом запрыгнул сам. Миг – и всадники, под затихающую дробь копыт, растворились во мгле.
Ногайцы гнались до козачьего кордона. Когда же Плёткин, увидев сородичей, крикнул, что за ними гонятся османы, и пальнул для острастки вверх из пистолета, преследователи осадили коней и повернули вспять. Козаки на кордоне бросились своим на выручку. Но сотник с ординарцем, не откликнувшись, вихрем промчались мимо, точно призраки…
За этот своевольный поступок Леонтия разжаловал Платов в урядники. Досталось и ординарцу, сопровождавшему Мерджан в Черкасский городок, к матери командира. Но безоглядной храбростью они искупили прегрешение! Много, много пришлось им хлебнуть военного лиха: сражаться с крымчаками на Кубани, с депешой пробираться в Моздок к генералу де Медему, участвовать в отражении осады Наур-городка, при которой и погиб верный ординарец Леонтия. И когда вернулся Платовский полк в донскую столицу, Леонтий не побоялся собрать родственников и объявить им, что женится на Мерджан. Их счастью, верилось, не будет края. И вдруг оборвалось оно в одночасье!..