— Каролина? Это вы, Каролина? — Могу поклясться, что уловил в его голосе волнение. Такое подчеркивается в книгах красной чертой.
— Да?
— Что вы сказали напоследок?
— Всего хорошего… Вы сказали: всего хорошего, и я сказал: всего хорошего.
— Не выставляйте меня идиотом, сэр, вы сказали…
— Если вы хотите, чтобы я завтра забрался на борт вашего чертова вертолета, — ответил я, — то вместе с пилотом вам придется послать вооруженный отряд. Вооруженный и, надеюсь, отменный, так как у меня имеется «люгер», и вы знаете, что я умею с ним обращаться. И если мне придется кого-нибудь пристрелить и я предстану перед судом, то и вы встанете рядом, ибо, несмотря на все ваши связи, нет таких мер, которые вы могли бы использовать против меня. И ничто не даст вам права посылать людей, чтобы арестовать меня. Меня, невиновного человека. К тому же я не считаю себя состоящим у вас на службе. Условия договора недвусмысленно говорят, что в любую минуту я могу отказаться от работы, если в данный момент не принимаю активного участия в какой-либо операции. Вы только что отстранили меня от работы и вызвали в Лондон, так что заявление о моем уходе появится на вашем столе, как только здесь заработает связь. Бейкер и Дельмонт не были вашими друзьями. Они были моими друзьями с тех пор, как я поступил на вашу чертову службу. А у вас хватает бесстыдства сидеть в конторе и валить вину за гибель этих двух человек на меня, хотя вы чертовски хорошо знаете, что каждый шаг, который мы предпринимаем в той или иной операции, в конечном итоге одобрен вами. Ко всему прочему вы лишаете меня возможности привести в порядок счета. Мне поперек глотки ваша работа! Всего хорошего!
В его голосе появилась осторожная, проникновенная нотка:
— Но это же не причина, чтобы так сразу набрасываться на меня… — Я был совершенно уверен, что до сих пор никто не осмеливался разговаривать с контр-адмиралом сэром Артуром Арнфордом Джейсоном таким тоном, но он, казалось, не очень-то волновался по этому поводу, Он был хитрым, как лис, и со своей способностью мгновенно взвешивать все «за» и «против» он быстро сопоставил данные и просчитал, в какой степени он может принять участие в моей игре, удерживая меня при этом на краю пропасти. Наконец он спокойно сказал: — Надеюсь, вы остаетесь не только для того, чтобы проливать слезы? Ведь у вас что-то есть на уме?
— Да, сэр. Кое-что… — В этот момент я бы сам с удовольствием узнал, что же именно.
— Хорошо. Даю вам еще двадцать четыре часа, Каролина.
— Сорок восемь.
— Пусть будет сорок восемь, а потом вы возвратитесь в Лондон. Слово?