— Хинкус надирается, — сказал я. — Ох, свалится он сегодня с крыши.
Хинкус основательно присосался, а затем принял прежнюю позу. Угощать стоявшего он не стал. Кто же это такой? А, так это же чадо, наверное… Я вернулся к столу, выбрал шар полегче и опять промазал.
— Вы читали мемуар Кориолиса о бильярдной игре? — спросил Симонэ.
— Нет, — сказал я мрачно. — И не собираюсь.
— А я вот читал, — сказал Симонэ. Он в два удара кончил партию и наконец разразился своим жутким хохотом. Я положил кий поперек стола.
— Вы остались без партнера, Симонэ, — сказал я мстительно. — Можете теперь сморкаться в свой приз в полном одиночестве.
Симонэ взял платочек и торжественно сунул его в нагрудный карман.
— Прекрасно, — сказал он. — Чем мы теперь займемся?
Я подумал.
— Пойду-ка я побреюсь. Обед скоро.
— А я? — спросил Симонэ.
— А вы играйте сами с собой в бильярд, — посоветовал я. — Или ступайте в номер к Олафу. У вас есть деньги? Если есть, то вас там примут с распростертыми объятиями.
— А, — сказал Симонэ. — Я уже.
— Что — уже?
— Уже просадил Олафу двести крон. Играет, как машина, ни одной ошибки. Даже неинтересно. Это я и напустил на него Барнстокра. Фокусник есть фокусник, пусть-ка он его пощиплет…
Мы вышли в коридор и сразу же наткнулись на чадо любимого покойного брата господина дю Барнстокра. Чадо загородило нам дорогу и, нагло поблескивая вытаращенными черными окулярами, потребовало сигаретку.
— Как там Хинкус? — спросил я, доставая пачку. — Здорово надрался?
— Хинкус? Ах, этот… — Чадо закурило и, сложив губы колечком, выпустило дым. — Ну, надраться не надрался, но зарядился основательно и еще взял бутылку с собой.
— Ого, — сказал я. — Это уже вторая…
— А что здесь еще делать? — спросило чадо.
— А вы тоже с ним заряжались? — спросил Симонэ с интересом.
Чадо пренебрежительно фыркнуло.
— Черта с два! Он меня и не заметил. Ведь там была Кайса…
Тут мне пришло в голову, что пора наконец выяснить, парень это или девушка, и я раскинул сеть.
— Значит, вы были в буфетной? — спросил я вкрадчиво.
— Да. А что? Полиция не разрешает?
— Полиция хочет знать, что вы там делали.
— И научный мир тоже, — добавил Симонэ. Кажется, та же мысль пришла в голову и ему.
— Кофе пить полиция разрешает? — осведомилось чадо.
— Да, — ответил я. — А еще что вы там делали?
Вот сейчас… Сейчас она… оно скажет: «Я закусывал» или «закусывала». Не может же оно сказать: «Я закусывало»…
— А ничего. — хладнокровно сказало чадо. — Кофе и пирожки с кремом. Вот и все мои занятия в буфетной.
— Сладкое перед обедом вредно, — с упреком сказал Симонэ. Он был явно разочарован. Я тоже.