– Отлично. Давай голову.
Кадевиль поплыл вперед. Латур, крепко держа мешок двумя руками, встал на колени, перегнулся через борт барки и приготовился надеть его солдату на голову.
Море по-прежнему волновалось и лодка время от времени сотрясалась от мощных ударов волн.
Из-за этого Латур то и дело покачивался, вынужденный каждый раз сохранять равновесие.
Полицейский с решительным видом перегнулся через борт, но в тот момент, когда ему казалось, что он уже натянул беглецу мешок на голову, по самые плечи, из груди его вырвался крик, он упал вперед и исчез под водой.
Послышался негромкий хохот.
Это смеялся Жан-Мари, последняя хитрость которого оказалась весьма успешной.
В ту саму секунду, когда полицейский наклонился вперед, чтобы напялить свой дьявольский мешок, беглец схватил его за руку и резко дернул на себя, чтобы он потерял равновесие.
Агент, уже нависший над пропастью, не смог противостоять этому неожиданному нападению и полетел головой вперед.
Руководствуясь исключительно инстинктом самосохранения, Латур тут же подплыл к Жану-Мари и схватил его с такой силой, что гренадер, тоже немало удивленный, отпустил борт барки, за который до этого держался.
– Гром и молния! – завопил он.
Повернувшись, он увидел перед собой голову полицейского, по которой стекали струйки воды и нанес ему в лоб кулаком столь увесистый удар, что Латур его тут же отпустил.
– Неплохо, – сказал Жан-Мари и вновь поплыл к лодке.
Но он не учел дьявольских мер предосторожности, которые предпринял Латур.
Поскольку штурвал был закреплен, барка, под воздействием гонимого сильным ветром паруса, продолжала рваться вперед.
После нескольких гребков несчастный солдат понял, что пытаться догнать ее вплавь бесполезно и что более разумно – попытаться добраться до берега.
Уже совсем стемнело. Но ночь не стала препятствием на пути гренадера к спасению, наоборот – на маяках зажглись огни и один из них как раз указывал на расположенный недалеко мыс, к которому наш беглец и поплыл.
«В иных обстоятельствах, – подумал Жан-Мари, – я обязательно выплыл бы, но сегодня, вконец обессилевший, после всех тревог и волнений минувшего дня, да еще при таком волнении на море, мне непозволительно тешить себя надеждой».
Впрочем, эта мучительная мысль не помешала гренадеру удвоить усилия, чтобы добраться до песчаных отмелей Вердона или Сулака.
Но беды, страдания и несчастья горемычного солдата еще не закончились.
Он плыл вперед, размеренно выбрасывая руки и погружая их в воду. И вдруг минут через десять наткнулся на чью-то ногу.
– Кто здесь?
– Гренадер! – послышался чей-то крик.