– Об этом мне ничего не известно. Я двадцать раз спрашивал, откуда у него столь предубежденное отношение к ней, но так ни разу и не добился ответа. Лично для меня баронесса де Мальвирад – не более чем пожилая дама, немного выжившая из ума, но не столько ужасная, сколько курьезная.
– Пусть будет по-твоему, – проворчал Мэн-Арди.
Едва разговор подошел к концу, как лакей возвестил о прибытии баронессы де Мальвирад.
Она вошла как легкомысленная ветреница, одной рукой обмахиваясь, а в другой зажав роскошные очки, чем-то напоминавшие собой колоссальных размеров монокли, которые так любили носить щеголи во времена Директории.
– Здравствуйте, моя дорогая графиня! – воскликнула она, бодрым шагом переступая порог. – Вначале я не собиралась к вам приезжать. Здравствуйте, моя маленькая маркиза де Женуйяк, сегодня вы еще более очаровательны, чем обычно. И малышка Филиппина, ее я просто обожаю. Так вот, я не собиралась к вам приезжать, но была не в состоянии лишить себя вашего общества. Почувствовав, что если я и дальше буду сидеть дома, меня одолеет мигрень, я отправилась в дорогу – и вот уже здесь!
– Вы совершенно неподвластны времени, госпожа баронесса, – промолвил Годфруа, подходя к пожилой ветренице. – Во всем Бордо не сыщешь даже тридцатилетней дамы, у которой была бы столь же уверенная поступь, как у вас.
– Возможно-возможно, мой любезный Мэн-Арди, в роду де Мальвирад многие доживают до ста лет, если, конечно, им не отрубают на гильотине голову всякие мерзавцы наподобие Робеспьера, который поступил так с моим кузеном Огюстом и дядюшкой Гонтраном.
– А что, Робеспьер их гильотинировал самолично? – спросил Рауль.
– Может, он, может, кто-то из его шайки, негодный вы шутник, – со смехом ответила баронесса. – Но не будем больше говорить о тех мрачных событиях, давайте лучше порадуемся, что нам выпало жить во Франции в эпоху лучших в мире правителей.
«Если сия дама играет какую-нибудь роль, то делает это восхитительно, – подумал в этот момент Мэн-Арди. – Ну что ж, тогда я тоже выберу амплуа и проявлю себя в нем еще более милым, обходительным и экстравагантным, чем она».
– Знаете новость? – продолжала баронесса.
– Какую конкретно, мадам? – спросил Мэн-Арди. – Ведь новостей много и мы можем иметь в виду одну, в то время как вы – совершенно другую.
– Господин Турнон, префект, сообщил, что меня включили в список эмигрантов, которым планируется возвратить всю их собственность.
– Примите наши самые искренние поздравления.
– И по случаю этого радостного события я решила… Ах! Боже мой! Какая же она славная, эта малышка Филиппина! Подойдите, дитя мое, обнимите меня.