И каким-то шестым чувством я поняла, что это было приветствие. Секунду поколебавшись, как ответить, все же решила использовать то, к чему привыкла.
– Приветствую тебя, лесная госпожа, – сказала как можно почтительнее.
Фрэйре улыбнулась. Посмотрела на стоявшего за моей спиной шамана.
– Здравствуй, Ят-ха, Танцующий под землей, – мягко произнесла она. – Спасибо за работу.
– И тебе не болеть, Серебряная Фийоле, – улыбнулся он уголками губ.
Улыбки я не видела, однако почувствовала. И в то же время отметила, что шаман не испытывает такого трепета перед фрэйре, как я. Ведет себя как равный. Впрочем, наверно, тут ничего удивительного и не было.
Фийоле посмотрела на меня, ласково улыбнулась, словно мать ребенку:
– Мы рады, что ты станешь Душой Леса, дитя.
Я завороженно смотрела на нее, не в силах сопротивляться чарующему голосу и мягкому взгляду. И пусть было не по себе, но в то же время очень остро чувствовалось, что я нужна им. Очень нужна.
Однако пришлось все же взять себя в руки и спросить:
– Душой Леса? Что это? Никогда не слышала.
Фийоле чуть нахмурилась, перевела взгляд на Ят-ху. Но тот снова положил руки мне на плечи, словно давая понять, что не оставит в беде. И от этого почему-то стало спокойнее и уютнее, как будто пообещали что-то очень хорошее. И это было… странно. Шамана я знала всего ничего. И то, первые эмоции, которые он вызвал, были далеки от доверия и симпатии. А теперь…
– Сатор ничего ей не рассказывал, берег тайну леса. – Он вздохнул. – Жаль, что не успел. Но ничего, у меня есть способ.
В сиреневых глазах фрэйре отразилась тревога. По лицу пробежала какая-то тень. Она с сомнением посмотрела на меня. И мне совсем не понравилось выражение ее лица.
– Но она такая хрупкая.
Повисла тишина. Ят-ха не торопился с ответом, и я почувствовала, как изнутри поднимается паника. Хрупкая для чего? И почему они так напряженно переглядываются, а окружающие нас фрэйре смотрят с такой жадностью? Гнетущее чувство, очень.
Я нахмурилась и ровным голосом спросила:
– Мне кто-то объяснит, что тут происходит?
Серебряная Фийоле только улыбнулась. И от этой улыбки по коже пробежали мурашки, словно я прикоснулась к холодному металлу. В сиреневых глазах мелькнуло странное выражение – серебряная голубка вдруг превратились в хищницу, нашедшую жертву.
Ят-ха успокаивающе погладил меня по плечу.
– Не бойся, – шепнул на ухо, едва касаясь губами раковины. – Против воли с тобой ничего не сделают.
Я сглотнула. Да, надеюсь. Ят-ха обнял меня со спины, поддерживая и вливая тепло и покой. Немного расслабившись, еле слышно шепнула в ответ: