– Четырех! – усмехнулся я. Борька нервно дернулся и, замедлив шаг, подозрительно обернулся.
– А ты откуда знаешь?
– Чего кто и откуда знает? Почему не я? – Рядом с его мордой завертелась мошка, вопя до боли знакомым голоском: – Борюсик-Трампампусик! Ну как? Еще не созрел?
– Горбылка?! А ты чего тут забыла? – поздоровался я. – Соскучилась?
– Ну, так! Еще бы! Кроме вас, ни одного веселого клиента! Как кому помочь – только в путь, а как дело до оплаты доходит – никого нет! То от инфаркта помрут, то в монастырь запишутся. А мне на освященную землю ходу нет… Гады, одним словом, неблагодарные!
– Во-от! А я про что? – подхватил вторым голосом Борька. – Я! Им! От всей души! А они?
– Ага-ага! – покивала Горбылка, становясь нормального размера, и уточнила. – А кто – они? И что – им?
Борька распахнул пасть, чтобы все объяснить, но внезапно понял, кому и о чем, он собрался изливать душу, помолчал и начал бормотать нечто невразумительное.
– А… никто. Точнее все! Вот например, видишь того косаря? – Он вдруг указал мордой на шагавшего далеко впереди работягу. – Сволочь в лаптях! Типа, с косой, на луг идет. Ни-фи-га!
– Гм… – Горбылка непонимающе нахмурилась, разглядывая «сволочь в лаптях», и осторожно уточнила. – А куда он идет?
– А это он… гуляет! Сейчас погуляет, косой для отвода глаз помахает и домой! А все-то думают, что он – косарь! – возмущенно выпалил Борька и замер с умным видом.
– Ага-ага! – Горбылка с тоской покосилась на него, снова сделалась маленькой и закружила теперь уже возле моего носа. – Вот, о чем я и говорю! Одни с инфарктом, вторые в монастырь, а третьи под дурачка косят…. Эх… Поберег бы ты его, Никитушка… Я на него виды имею….
И бесшумно исчезла.
– Ну, что за ахинею ты сейчас плел? – Я потрепал за ухо притворившегося статуей жеребца. – Причем тут косарь и что за виды на тебя имеет Горбылка?
– А… э… да ничего… я так… Беседу поддерживал. – Залопотал этот врун и мне показалось, что его шкура стала еще краснее.
– Если не скажешь правду, отведу назад в конюшню! – припугнул я. Угроза подействовала. Борька поплелся следом за едущим впереди Захаром и, спотыкаясь на каждом слове, забормотал.
– Да тут такое дело…. Кобылка, чтобы ей превратиться в живую девушку, то есть конягу, ищет того, кто бы ее поцеловал, а потом как честный конь – женился. Вот и попросила меня. Так сказать, в счет прошлых заслуг…
– А что ты? – И я еще страдаю, что в моей жизни все запущено?
– А я боюсь! Ты же видел ее ослиные уши, два горба и зубы в три ряда как у акулы? Вот ты бы на такой женился?
– Ну… любовь зла… – глубокомысленно выдал я. А что еще тут сказать?