Сидевшие с нею в переполненной камере полячки, литовки, француженки и даже неблагонадежные для рейха немки смеялись над ней, считая сумасшедшей. И надзиратели тоже крутили пальцем у виска.
— Зачем эти спектакли? — спросила ее одна из полячек, истрепанная, как половица.
— Затем, чтобы доказать вам всем, что только так можно выжить!
— Для чего, когда все погибло? Погибнем и мы все…
— Нет, надо жить и выжить, чтобы не только увидеть победу, а она неизбежна, но бороться за нее, — совсем не витиевато, а однозначно ответила Александра.
В феврале 1942 года в тюремные застенки просочилась новость — немцам дали перцу под Москвой, и они покатились на Запад. Эта теплая и радостная весть подняла настроение многим.
Но ее ждало здесь еще одно подлое испытание, учиненное администрацией тюрьмы. Как-то утром ее затолкали в небольшую холодную камеру-одиночку. Она обомлела — в углу камеры стояли две ее маленькие исхудавшие дочурки, смотревшие на нее огромными глазами. Ей даже показалось, что глаза их непропорционально увеличены по сравнению с лицами, оставшимися прежними.
Увидев мать, девочки заплакали, а она птицей бросилась к ним, прижала озябшие тельца к груди и зарыдала от безысходности.
С детьми в холодной камере она провела несколько суток. Порвав ночную рубашку на пеленки, Александра спасала своих крошек от переохлаждения. Приходилось выкручиваться — промоченные девочками тряпичные лоскутки она сушила на голове или на груди. Потом дочурок разлучили с матерью…
Эта жизненная стойкость Александры подействовала на ее мучителей из гестапо и полиции. Дело в том, что они находили удовольствие тогда, когда уничтожали в человеке человечность. Жену военного контрразведчика сломить не удалось, и костоломы утратили к ней интерес.
Через несколько дней Александру затолкали в крытый грузовик и повезли на работы в Германию…
Но перед отправкой матери тюремный ксендз привел проститься Галю и Наташу, которые жили у него в особняке. На всю жизнь в ушах Александры Федоровны остался истошный крик, смешанный с плачем, старшенькой двухлетней Гали:
«Не убивайте мою маму!»
После этой экзекуции сильная духом и телом Александра на мгновение опять потеряла сознание…
Очнулась — дети в камере отсутствовали.
Александра, конечно же, не могла знать подробностей отношения нацистских руководителей к славянству, еврейству и другим национальностям, живущим на территории России, особенно к их потомству — детям. Когда один из командиров карательного отряда СС «айнзатцгруппен» при пленении большой группы советских военнослужащих и местных граждан в 1941 году на Псковщине спросил у Гиммлера, прибывшего в полевой лагерь с инспекцией: