Из-за паники и неразберихи войска Северо-Западного фронта, созданного на базе Прибалтийского особого военного округа на основании приказа НКО СССР от 22 июня 1941 года, несмотря на очаги поистине героического сопротивления, отступали, а кое-где даже бежали, неся большие потери.
Старший лейтенант госбезопасности Александр Шурепов отступал вместе с войсками, что не помешало ему еще раз встретиться со своим высоким начальником — полковником Алексеем Никитичем Асмоловым на коротком совещании в войсках в начале июля сорок первого.
Подходя к полевому штабу, он мимолетно взглянул на полевые, мудро молчащие в безветрии на сплошном солнцепеке цветы. Они напоминали ему пятигорские соцветья, подаренные Александре в 1936 году. И вдруг при воспоминаниях «забилось его сердце, рыбкой хлопоча». Поляна благоухала, словно в знак протеста против войны.
«Какой аромат, запах любого цветка — его язык», — подумал Александр.
Скоро его приземлила встреча в штабе руководства.
Асмолов зачитал директиву СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года, указывающую на необходимость создания «…партизанских отрядов и диверсионных групп для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской борьбы всюду и везде, для взрывов мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов и т. д. В захваченных районах создавать невыносимые условии для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия…»
Александр Шурепов, находясь в Пскове, прослушал по радио речь И.В. Сталина и тоже услышал его призыв:
«В занятых врагом районах нужно создавать невыносимые условия для врага…»
Вскоре Управление Северо-Западного фронта передислоцировалось из Пскова в Новгород.
И все же, несмотря на повальное отступление наших войск, эти невыносимые условия для противника на Псковщине и Новгородчине народными мстителями создавались быстро и работали прицельно.
Железная и шоссейная дороги Псков — Старая Русса находились полностью под контролем партизан. Там часто совершались крушения эшелонов с живой силой и боевой техникой врага и устраивались засады на дорогах.
Генштаб РККА требовал докладов по обстановке. Командиры разных степеней, боясь за свою безопасность из-за гнева верхов, гнали «липу» потерь.
Так, начальник штаба фронта генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин отправил в Москву цифру потерь за период с 22 июня по 1 августа 1941 года — 57 207. Фактически она была в шесть с половиной раз меньше реального положения вещей: 377 469 человек.
Примером подтасовки фактов могли служить потери по 128-й стрелковой дивизии (с.д.) — в докладной стояла цифра 527 человек. Реальная — 15 600.