— Да и композитор этот Трампс очень подозрительный! — продолжила Нейроу. — Чего y этой троицы, вообще, могло быть общего?
— Вы имеете в виду Орлоффа, Трампса и Сильву? — уточнила писательница.
— Кого же ещё?
«Действительно, осталась только я да Синди. Но она хозяйка, на которую Нейроу работает, поэтому вряд ли рискнет критиковать», — подумала Вермюлер и сказала вслух:
— Итак, первым проснулся граф Орлофф и поднял шум, разбудив всех в доме. Так?
— Так, — проворчала экономка. — Можно подумать, что вас тут не было…
— Но я же находилась в своей спальне! — начала оправдываться Вермюлер. — Много чего могла не увидеть.
— Поверьте мне, вы ничего не упустили, — успокоила ее женщина. — Я только и успела войти, открыть кухню, включить электрический чайник и разогреть булочки.
— Что? Открыть кухню? Значит, она закрывается! — завопила Вермюлер и резво бросилась к двери, радостно ощупывая замок.
Новенький дверной замок приятно поблескивал, наполняя радостью сердце известной писательницы.
— A что собственно вас удивляет? — недоверчиво поинтересовалась Нейроу.
— Вы закрывали вчера вечером кухню на ключ? — спросила Вермюлер c блестящими от возбуждения глазами.
— Да. Я собственноручно закрыла её перед уходом. Было уже около двенадцати часов ночи.
— А потом? — спросила c надеждой собеседница.
— Потом я пошла домой, — невозмутимо ответила экономка. — A что?
Вермюлер выглядела разочарованной.
— Может, вы хотели услышать, что я убила сначала Коненса, потом Сильву и госпожу Родригес в придачу и лишь после этого отправилась домой спать? — грозно пошутила Нейроу.
Писательница и сама не знала, чего хотела услышать. Чего-нибудь такое, за что она могла бы зацепиться.
— А кладовку тоже закрыли? — вдруг осенило Вермюлер.
— Вот насчет кладовки не помню, — честно призналась экономка. — Шериф обыскивал её вчера вечером, когда мы искали колье.
— Значит, в суматохе вы могли забыть про кладовку и оставить её открытой? Ведь следов взлома на ней не обнаружено!
— Могла, — виновато подтвердила Нейроу. — Вы прямо, как… шериф. Он то же самое спрашивал.
«Я лучше, чем твой осёл-шериф!» — подумала писательница и решила расспросить подробнее o местных жителях. Уж кто-кто, a госпожа Нейроу должна была знать o них больше всех.
Про местных мужчин экономка почти не распространялась, лишь охарактеризовав мэра хозяйственным, шефа полиции преданным, Коненса-старшего — выжившим из ума стариком, а Зиммельмана — неприятным типом. Последнее Вермюлер не особо рада была услышать, так как этого человека она считала своим другом.
Насчёт местных женщин Нейроу оказалась гораздо многословнее: