– Точно все в порядке? – спросил я.
Я погладил ее по спине, поцеловал волосы, крепко обнял… Я просто хотел, чтобы она знала: я рядом, хотя, если честно, у меня не было никакой возможности помочь, если дело касалось ее работы. Я до сих пор верил, что дело в работе.
– Иногда все идет из рук вон плохо, и ничем не поможешь.
Голос ее был жалким и слабым.
Инстинкт подсказал мне: что-то не так. Внутренний голос звучал все громче и громче. Я пытался найти наиболее оптимальный путь, не желая слишком давить, чтобы позволить Лайле разоткровенничаться тогда, когда она будет к этому готова, но нотки скрытой душевной боли в ее голосе едва не повергли меня в панику.
– Поговори со мной, Лайла, пожалуйста.
– О чем ты хочешь поговорить?
– Ну, если ты скажешь причину, по которой ты плачешь, это будет неплохо для начала.
– Я плачу из-за того, что хочу, чтобы жизнь стала сказкой, а она не становится.
– Помнишь, как несколько месяцев назад ты сказала мне, что все в жизни имеет свою хорошую и плохую стороны?
– Не помню, что за чушь я тогда несла.
Самокритика не была ее сильным местом, и эти слова прозвучали как-то бесцветно.
– Конечно, помнишь. Ты всегда все помнишь. Завтра ничего не делай. Забудь, что нужно что-то там читать. Займешься этим позже. Тебе надо отдохнуть. Ты сейчас в отпуске, как-никак.
– Нет. Дальше откладывать не получится, – тихо произнесла Лайла. – Надо покончить с этим.
– Ну, может, как-нибудь на днях?
– Помнишь ту ночь, когда мы гуляли по пляжу Шелли и я заманила тебя в воду?
– Конечно, помню. Я никогда этого не забуду.
– Та ночь принесла мне только хорошее.
– Мне тоже.
Поцеловав меня в последний раз, Лайла попрощалась со мной, делая вид, что собирается спать. Она часто страдала бессонницей. Просыпаясь среди ночи, я порой слышал, как она бродит по дому, но не в этот раз. То ли она притворилась спящей, то ли на самом деле почти мгновенно заснула, а вот я лежал и смотрел в потолок.
* * *
Только за завтраком я наконец в полной мере осознал, что ее подавленность вызвана не ссорой с матерью, не трудностями, связанными с ее новым судебным иском. Что-то на самом деле разладилось, и это непосредственно касалось наших отношений.
Мы сидели на скамейке на кухне. Мы почти всегда там сидели, когда завтракали в домике на побережье. Лайла снова стала странно молчаливой. Когда мы допили кофе, я предложил пойти в сад и подрезать ветки, но Лайла положила свою ладонь поверх моей.
– Каллум… – сказала она.
В ее голосе прозвучал ледяной холод, совсем не вяжущийся с той теплотой, которая была в нем на протяжении долгих месяцев нашего знакомства. Что-то новенькое. Деловитая Лайла вернулась. Я вдруг почувствовал, что она собирается разбить мне сердце.