– Идеально для чего? – спросил я.
Меня приводило в недоумение несоответствие между ее словами, трепетным, пахнущим мандаринами дыханием на моем лице и просветленным, вполне довольным жизнью выражением ее лица.
Пета решилась выйти из дома на холодную темную террасу.
– Что такое? – спросила она.
Спросонья она говорила настолько невнятно, что речь матери ничем не отличалась от речи дочери.
– Не знаю, – ответил я.
Лайла позволила шуму волн, разбивающихся внизу о берег, заполнить паузу, наступившую после вопроса.
– Я скоро умру, мам, – наконец тихо сказала Лайла.
Услышанное коренным образом изменило мое восприятие происходящего.
– Ты не можешь знать наверняка, – порывисто произнес я.
Я сильнее сжал ее тело в своих объятиях. Она слабо покачала головой, покоящейся у меня на плече.
– Я знаю, Каллум.
Пета протиснулась в узкое пространство с другой стороны от дочери. Я почувствовал, как ее руки скользят, обнимая Лайлу.
– Прощай, мой красавица-доченька, – прошептала она. – Я горжусь тобой. Ты смогла поступить так, как надо.
Воцарилось молчание. Я еще до конца не проснулся. Мной овладели замешательство и душевные терзания… А потом я осознал, что дыхание Лайлы постепенно замедляется… Промежутки между вдохом и выдохом становились все продолжительнее… Прямо в моих объятиях та, которую я всеми силами желал удержать в своей жизни, ускользала из нее. Я обнял ее крепче и уткнулся лицом ей в волосы.
– Пожалуйста, Лайла, – прошептал я.
Я разрыдался у нее на глазах. Это уже не напоминало несколько непрошенных слезинок. Я утратил над собой контроль. Лайла пришла в себя. Первые настоящие лучи осветили горизонт. Она взглянула на меня и улыбнулась.
– Это того стоило, Каллум… стоило задержаться на несколько лет, чтобы тебя встретить…
Голос ее был ужасно слабым. Затем ее веки затрепетали и закрылись. Я встряхнул ее. Пета сильно сжала мне руку. Поверх головы дочери она окинула меня таким взглядом, что я умолк.
Смерть пришла, и я не мог и не должен был с ней бороться.
– Я тебя люблю, – прошептал я.
Возможно, я это прокричал… Не знаю. На ее сонном лице еще на мгновение застыла легкая улыбка, а потом время между ее едва слышными вздохами стало увеличиваться все быстрее. Оно растянулось до нескольких секунд… А затем я убедился, что она мертва.
Но я все ждал и ждал, когда же Лайла снова очнется. Солнце поднялось над горизонтом. Теперь мы сидели в гробовом молчании. Я поймал себя на том, что с замиранием сердца вслушиваюсь, не начнет ли она снова дышать. Нет, не начала. Вдруг воздух со свистом покинул ее легкие. Этот звук потом в течение долгих месяцев звенел у меня в ушах.