В течение следующих нескольких дней я регулярно посылал ей текстовые сообщения, и она так же регулярно отвечала.
Занята с делом «Хемвея». Извини, Каллум. Я тебе напишу, если что-то изменится.
Спасибо, что помнишь. Свяжусь, если станет поспокойнее.
Извини, Каллум, но работы по горло. Я тебе позвоню, когда станет посвободнее.
Это дело появилось в новостях. Оно попало также и в газеты. Ее имя упоминалось в статьях, хотя фотография была старой, а сами журналисты ограничивались цитированием пресс-релиза:
Сёрша Мак-Дональд, старший партнер в «Дэвис Мак-Нелли», выступая против разработки месторождения полезных ископаемых от имени нескольких групп защитников окружающей среды, заявила: «“Хемвей Майнинг” имеет дурную репутацию из-за своих грязных приемов и беспринципной напористости, когда дело касается разграбления природных богатств ради собственной прибыли. Наш случай – яркий тому пример. “Дэвис Мак-Нелли” и наши партнеры среди общественных активистов осуществят все возможное, чтобы помешать их дальнейшей хищнической деятельности. Финансовая прибыль “Хемвей Майнинг” не может служить оправданием огромному риску, которому подвергаются редкие виды на территории Минчинского национального парка».
Меня подтачивало нетерпение, но я признавал, что ей сейчас не хватает свободного времени. А еще я понимал, что даже если наши отношения являются для нее определенной ценностью, когда на кону такое, я всегда буду оставаться лишь вторым.
* * *
Это случилось в четверг вечером. Уже перевалило за восемь, когда зазвонил домофон. В моей квартире домофон звонил нечасто, потому что гости в мой дом почти не приходили. Мне потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, что это вообще за звук.
– Алло!
– Каллум! Это я.
Я впустил Лайлу в дом. Оставалось еще время, пока она, пройдя через небольшой вестибюль, появится на пороге моей квартирки. Я бросился приводить в порядок гостиную. Если не брать во внимание неоконченный ремонт, я помешан на чистоте. В общем, делать было нечего, но я все равно ощутил необыкновенный прилив энергии. Чувствовалась в ее голосе какая-то странная скованность, природу которой я не мог понять.
Когда она постучала в дверь, я замер, прежде чем отпереть замок.
– Привет, – произнес я, постаравшись придать голосу нотки теплоты и радости, но мое лицо при виде Лайлы осунулось.
Она плакала. По щекам катились крупные капли. Судя по тому, как покраснели ее глаза, Лайла плакала уже давно.
– Я пыталась получить еще один судебный запрет и проиграла дело.
Лицо ее сморщилось. Она икнула.
– Я не смогла никого убедить выступить на моей стороне. Я подвела лягушек, Каллум.