Тесс достала из кладовки картошку и принялась чистить ее маленьким ножом.
– Мне должно быть стыдно, что обед еще не готов. – В голосе ее слышались слезы.
Джеймс подошел – сейчас он был уже на две головы выше тетки – и взял нож у нее из рук:
– Я не голоден.
Она опустила голову, пряча лицо:
– Не ври мне. Ты целый день не ел.
На его руку капнула слеза.
Джеймс взял ее за худые плечи с проступающими косточками и подвел к стулу.
– Я приготовлю чаю.
Она схватила его за руку:
– Ты тоже выпьешь чашечку? Посидишь со мной?
Джеймс улыбнулся и отвернулся к плите. Он вскипятил кастрюлю воды и принес ей чашку парующего чаю с двумя ложками сахара. Потом сел на пол у ее ног, обутых в домашние тапочки, и начал прихлебывать обжигающий напиток. Пот выступил из каждой поры, когда горячий чай попал в его пустой желудок.
– Ты так похож на него, – тихо сказала Тесс.
Ему было трудно сосредоточиться на чем-то, кроме жары и мучительного чувства голода.
– На кого?
– На своего отца.
Джеймс, сдвинув брови, уставился в кружку.
Тесс легким как перышко движением заправила пряди волос ему за уши.
– Он бы гордился тобой. – Она засмеялась. – Когда ты морщишь лоб или хмуришь брови, задумавшись, то выглядишь так, как будто это он сидит передо мной. – Она расправила лоскутное одеяло у себя на коленях. – Жаль, что я не знала его поближе. Я была еще маленькой, когда он уехал. Но я помню, как наблюдала за ним, когда он читал свои книжки или писал. Таким серьезным он был, таким умным! А по ночам он надевал шерстяное пальто и отправлялся на собрание – такой высокий и стремительный на своем коне! Словно галантный ирландский рыцарь! Я благоговела перед ним. Как и все мы.
Горло Джеймсу жег один вопрос:
– Он был хорошим человеком?
Тесс внимательно посмотрела ему в лицо, и глаза ее стали печальными. Она погладила его по голове.
– Да, Джеймс, – энергично закивала она. – Он был великим человеком. Даже на минуту не сомневайся в этом.
Он отвернулся, но она знала, о чем он подумал.
– Джеймс, людей в Ирландии арестовывали за кражу хлеба. Даже детей! А еще забирали их у матерей за то, что те воровали коровье молоко для умирающего младенца. Твой отец ничего не воровал. Его арестовали за его высказывания, Джеймс. Вот и все. За слова, которые он произносил, за слова, которые писал и раздавал в листовках. Последние дни он провел, защищая тех, кто не мог постоять за себя. – Тесс понизила голос. – Или ты спрашивал про свою мать?
Джеймс вцепился в кружку. По телу разливался жар.
– Он любил твою мать, Джеймс. Но иногда все выглядит не так уж красиво. – Она взяла его за подбородок. – В этом нет ничего постыдного.