Ему все время слышались какие-то тихие голоса. Даже когда аборигены меняли ему повязки, поили его травяным настоем, омывали его тело и уходили, пространство вокруг него было наполнено шепотом. Вот мама поддерживает его голову и целует покрытый каплями пота лоб. Вот Тесс крепко держит его за руку своими мягкими пальцами. Шеймус тоже был здесь. Злость его ушла, и он с искрой в глазах говорил ему, что нужно держаться. Его отец пожимал ему руку, молча и ободряюще. Отец Макинтайр тоже не отходил от него – такой сильный, добрый, гордый. Все они, его близкие, несли одно общее послание: он не сирота; наоборот, многие люди считают его своим сыном.
А еще всегда рядом с ним был Том – его друг, его брат. Он сидел на краю койки – расслабленный, уверенный, улыбающийся. И когда темнота слишком быстро затуманивала сознание, Том толкал его и не давал провалиться в забытье. Все эти образы, чей тихий шепот постоянно звучал в ушах Джеймса, когда он находился на грани жизни и смерти, поддержали его. Аборигены вылечили его физические раны, а эти призраки исцелили рубцы в его душе.
Джеймс прижал повязку на ребрах. Боль была уже вполне сносной. Еще месяц, и он сможет уйти. Он закрыл глаза и подумал о Лео, вновь ощутил мягкую нежность ее кожи, ее поцелуев, ее волос. Это, конечно, ужасно, что он сразу не сказал ей, что он здесь. Ужасно, что им пришлось разыграть спектакль, чтобы вызвать ее на встречу. Но другого варианта не было. Никто не должен был знать, что он тут. И уже скоро они смогут уехать отсюда.
Джеймс вытянулся на старом матрасе и опустил веки. Перед глазами возникло море. Он вспомнил времена, когда они сидели на краю обрыва, бесстрашно свесив ноги, и солнце согревало их тела, а будущее было заполнено светлыми надеждами.
Теперь эти надежды вернулись. Они поедут домой.
Александр Хэррингтон потянулся под тонкой простыней и вытянул ноги. Во рту чувствовался устоявшийся кисловатый привкус виски. Язык был сухой, как ватный. Он шумно вздохнул спросонья и пошевелил пальцами на ногах. После сна он возбудился и привычным движением потер пенис. Леонора должна быть готова для занятий любовью, раны ее уже зажили. Он перекатился на бок и потянулся к ней, но рука опустилась на пустую кровать. Он рассеянно похлопал ладонью возле себя, заворчал и вновь перевернулся на спину.
«Наверное, следует радоваться, что она уже встала, – примирительно подумал он. – По крайней мере, больше не слоняется по дому уныло, как привидение». Вот уже почти месяц, как она начала приходить в себя, перестав напоминать ходячего мертвеца. На ее щеки вернулся естественный цвет, отощавшая фигура – кожа да кости – вновь приобрела здоровые очертания. Она опять выглядела эффектно, была как-то болезненно прекрасна, и он хотел ее. К тому же он уже устал от всех этих шлюх, от их фальшивых стонов и дешевой парфюмерии. Повернувшись набок, Алекс прижал к лицу ее подушку и с удовольствием вдохнул тонкий аромат розы.