Отец Макинтайр нагнулся, рассматривая его работу.
– Разве это должен делать не Хью?
Джеймс остановился и закусил щеку, еще сильнее нахмурившись. Хью был усыновлен три месяца тому назад.
– Да я не против, – холодно ответил он.
Отец Макинтайр коснулся его плеча:
– Мне необходимо поговорить с тобой, сынок.
Сынок… Он не его сынок. Ему захотелось ударить по этой руке.
– Да, отче.
Отец Макинтайр сел на землю, подтянув колени к груди. Лицо его было серым и вытянувшимся – он напоминал ягненка, промокшего под дождем.
– Я хочу, чтобы ты знал, – начал он, – что я всегда пытался принимать в отношении тебя и остальных детей правильные решения. – Губы у него были бледно-розовыми, почти белыми, а взгляд устремился куда-то вдаль. – Особенно в отношении тебя, Джеймс. – Священник замолчал и, вытянув шею, часто заморгал, глядя на траву и небо. – Я солгал тебе насчет письма.
Джеймс не сразу понял. Письма? Того самого письма. Он наконец сообразил, о чем речь.
– У тебя есть тетя, – вздохнул отец Макинтайр. – Сестра твоего отца.
На лбу и шее Джеймса крупными каплями выступил пот. Он был слишком потрясен, чтобы разозлиться, слишком шокирован, чтобы чувствовать что-то, кроме гулкого биения сердца.
– Они приехали сюда, чтобы забрать тебя.
– В Ирландию? – вырвалось у него.
– Нет. Ради тебя они переехали жить в Австралию.
Кожа на висках у Джеймса запульсировала. Надежда и чувство облегчения распирали грудь. Все окна отворились, все двери были широко распахнуты, потянуло ветром перемен, и в голове его билась только одна мысль: я еду домой!
– Джеймс! – окликнул его отец Макинтайр. – Есть вещи, о которых ты должен знать. – Он старался не обращать внимания на надежду, которой загорелся мальчик, и взывал к той части его рассудка, которая могла мыслить здраво. – Они люди бедные, – сказал он и шепотом добавил: – Это может быть тяжелая жизнь, Джеймс.
Но Джеймс не думал о деньгах. Не боялся работы. И не понимал этих интонаций в голосе отца Макинтайра.
– Ты не должен уезжать, Джеймс, – умоляющим тоном продолжил священник.
– Я хочу уехать, – решительно заявил мальчик. – Я хочу уехать домой!
Отец Макинтайр опустил голову:
– Вы едете завтра.
В этот момент словно невидимая рука схватила Джеймса за горло, его сердце застучало учащенно, не оставив и следа былой легкости. Машинально он схватился за стебель желтого цветка, золотой розги, и потянул на себя. Пальцы пыльцой окрасились в желтый цвет. Желтый. Золотой. Солнце. Свет. Желудок его был готов вывернуться наизнанку. Лео…