– Птичка моя, что случилось?
– Концерт давно закончился, а тебя все нет. Я же волнуюсь.
– Финой фсему некоторые деятели, – Бодров с напускной суровостью посмотрел на подчиненного. – Накопят фагон документоф, приходится допоздна их разгребать. Но на сегодня хфатит. Ты прафа, дорогая, пора домой, – он взял в свои руки ладони жены, расцеловал их и строго посмотрел на Ревенко: – А фас, тофарищ майор, попрошу фпредь сфоефременно передафать документы ф мою канцелярию, а не ждать, когда я приду к фам с проферкой!
– Виноват, товарищ генерал! – с готовностью выкрикнул офицер и, преданно сверкнув глазами, заверил: – Больше такое не повторится!
Генеральша оторопела от подобной прыти. В ожидании подвоха она оглянулась, исподволь чувствуя себя обманутой.
– Муля, ты кого-то ждешь? – нежно поинтересовался муж, протягивая духи. – Вот что приготофил тебе тфой зайчик.
Женщина, одетая и причесанная по моде шестидесятых, на фоне мужа-модника смотрелась бедной родственницей. Она подозрительно взглянула на супруга и капризно поморщилась:
– Опять все перепутал. Эти духи нравятся нашей Катеньке.
– Подарим дочери, – миролюбиво согласился генерал. – А тебе купим нофые.
Ревенко проводил гостей до выхода из ГДО и облегченно вздохнул только на улице. Генерал усадил жену на заднее сидение «Волги» и захлопнул дверцу. Видя напряжение майора, он подмигнул ему, но вслух похвалить не решился. Офицер понял это и нашел повод задержать руководителя: «Товарищ генерал, вы свою папку забыли, сейчас принесу». Бодров улыбнулся и стал важно прохаживаться вдоль входной двери. «Молодец, – шепотом поблагодарил он подчиненного, когда тот вернулся. – Готофь предстафление на подполкофника, ф понедельник подпишу. И еще, – он оглянулся. – Скажи начальнику фоенторга, чтобы зафтра прифез мне нофые духи. Запомнил, какие? – Ревенко услужливо кивнул. – А Сундукофой скажи: пусть зайдет ко мне с текстом передачи часикоф ф десять, – он вернулся к машине, обернулся и строго выкрикнул: – Еще раз подумайте, майор, как надо относиться к сфоей работе!» Тот щелкнул каблуками и преданно улыбнулся…
Поезд слегка притормозил и, набирая скорость, пошел под уклон. Маша поймала сползающий к краю столика стакан и прислушалась. В вагоне было непривычно тихо. Стараясь не беспокоить товарища, Маша погасила верхний свет. Ей не спалось. Журналистка бесшумно достала мобильный телефон и, придерживая дверь, вышла. В тамбуре было холодно. Убедившись, что соединение проходит с большим трудом, она огорчилась, что сотовый аппарат мужа вне зоны досягаемости, а домашний не отвечает. Маша с грустью рассматривала проплывающие за окном полустанки, но вскоре озябла и вернулась в купе.