Ы-ы-ы! Как же мне тошно, просто ужас. Не могу здесь, не могу! Хочется разнести всю квартиру этой ногой дурацкой. Но шуметь нельзя, Лёвка спит. А то проснётся и начнёт меня доставать. Сегодня суббота, ему в сад не надо. Пусть спит. А мама куда-то ушла по делам каким-то. И я один, один!
Суббота, утро. Пустая Москва. А я! Сижу дома! Хожу дома! Тюрьма. Там хоть прогулки… Мама придёт, выведет меня. На качельках покачаюсь, как маленький…
Не могу больше. А что делать? Хочется выпрыгнуть. Из организма своего дурацкого.
Мне кажется, что там, внутри этого туловища, есть другой я, целый. И голова у того меня не болит, и я мчусь по набережной, по бесконечной набережной, набираю, набираю скорость, прорываю воздух, свистит в ушах.
Ложусь в коридоре. Прямо валюсь и всё, аккуратно укладываю ногу и лежу. Устал.
И тут ко мне приходит Лёвка. Я думал, он спит. А он – нет.
– Иг Нат, – говорит он.
– Чего тебе?
– Ничего. Я в туалет.
– Ну и иди.
Он перелезает через меня, как медвежонок. Я слышу, как он возится там, в туалете. Дёргает бумагу туалетную. Ага, разматывает. Ну и пусть. Наверное, полкилометра отмотал уже.
– К’утилка к’утится, к’утится, к’утится, – поёт Лёва. И так раз пятьсот. – К’утилка к’утится-а, ка-ак… Как земной ша-а-а-ар!
Ого. Ого. Вот тебе и Лёва. Глобально мыслит.
– Иг Нат!
– Чего тебе? Руки мыл?
– Нет! Нат! Нет! Нат! – О, это любимое, недавно появилось.
Я открываю глаза. И вдруг вижу, какой Лёвка огромный. Как марсианин. Марсианин, спустившийся на землю и принёсший людям туалетную бумагу.
– Иг! Нат! Чего ты валяешься так п’осто? Как б’евно. Как бесполезная вещь! Давай ты будешь мумией! Давай! Я тебя замотаю, и ты будешь! Му-ми-ей! Муми, муми, мумией!
И я ломаюсь. И мы с Лёвой, с лучшим в мире братом начинаем хохотать, как никогда, и я валю его на пол тоже, и мы обматываемся этой бумагой.
– Муми-мумия! – кричит Лёвка.
– Муми-мумия! – кричу я.
Бац! – треснул ногой своей костяной о телефонный столик, посыпались карточки и монеты.
– Золото! – кричит Лёвка. – Мумия нашла золото-о-о!
…Что бы я без него делал?
– Мам, ты не отдавай пока Лёвку в садик. Пусть он со мной. Ладно? Пока я дома.
– Я буду Иг Нату хлеб носить, – поддакивает Лёва, – ма-аслом мазать, а то кто ему намажет ещё? Не отдавай меня в садик!
– Господи, Лёва, – говорит мама, – я сейчас разревусь. Лёва!
Я, кажется, тоже сейчас разревусь. Лёва! Хочет за мной ухаживать!
– Дети, – вдруг говорит мама. – Если с нами что случится, вы ведь друг друга не бросите? А?
– Конечно, – говорю я, – мы пойдём по дворам; Лёвка будет петь, а я на руках ходить… О, мам, научи меня на руках? Подержишь за ноги?