– В любви и на войне, дорогая Софи, все средства хороши! – напыщенно изрек он.
Она с трудом сдержала язвительный ответ, уже готовый сорваться с ее губ. Он улыбнулся понимающей улыбкой, подошел ближе, взял ее за руку и негромко сказал:
– Подумайте немного, Юнона! Мне победа требовалась гораздо больше, чем сэру Горацию! Разве я мог устоять?
– «Amor ch’a null’amato amor perdona»[110], – мечтательно продекламировал мистер Фэнхоуп, который после странствий по холлу снова оказался в пределах слышимости.
– Именно так, мой поэт! – радушно откликнулся сэр Винсент.
– Нужно будет попросить мисс Рекстон, чтобы она перевела для меня эти строчки, – сказала Софи, – но если они означают то, что я думаю, то это не так! Впрочем, нет ничего более глупого, чем поднимать шум из‑за того, что невозможно исправить, поэтому я больше ничего не скажу. К тому же мне нужно подумать о более важных вещах!
– Воистину, – согласилась маркиза. – Я знаю способ, как приготовить только что убитую курицу, посему сейчас сэр Винсент немедленно убьет для меня двух кур – ведь эта женщина говорит, что кур у нее в избытке, – и тогда я буду довольна.
С этими словами маркиза вместе с миссис Клаверинг удалилась на кухню, величественно подметая пол своим шлейфом из тонкого муслина и вздымая при этом густые клубы пыли. Софи и сэр Винсент последовали за ней, и, поскольку мистер Фэнхоуп к этому времени уже обнаружил библиотеку и при свете свечи отправился инспектировать книги, лорд Чарлбери остался один. Но вскоре к нему присоединился сэр Винсент, который вошел в холл, держа в руках покрытую паутиной бутылку и несколько бокалов.
– Шерри, – сообщил он, ставя бокалы на стол. – Если мне суждено стать куриным палачом, то я должен сначала подкрепиться. Однако я надеюсь уговорить смотрителя совершить убийство вместо меня. А как вы умудрились поранить руку?
– Софи прострелила ее навылет, правда, кость не задета, – ответил его светлость.
– В самом деле? Нет, вы только посмотрите, какая мужественная женщина! Полагаю, у нее были на то причины?
– Совсем не те, о которых вы подумали! – парировал Чарлбери.
– Я никогда не сужу о других в меру общепринятой испорченности, – заявил сэр Винсент, осторожно и тщательно протирая горлышко бутылки, после чего принялся разливать вино по бокалам. – Во всяком случае, не тогда, когда речь идет о Великолепной Софи. Вот, угощайтесь! Одному Богу известно, сколько оно пролежало в подвале! Полагаю, мы не будем пить за ваше счастливое бегство с возлюбленной?
– Боже милостивый, нет, конечно! – ответил Чарлбери и побледнел при мысли о такой возможности. – Я обожаю Софи – совершенно искренне и беззаветно! – но сохрани меня Господь от женитьбы на ней!