– Мне даже не хочется об этом думать! – передернувшись, заявил мистер Уичболд.
– Но кто-то же должен! – решительно заявила Софи.
– Это бесполезно, – сказала мистер Уичболд, горестно качая головой. – Газеты раструбили о свадьбе еще несколько недель назад! Он бы уже был женат, если бы девушке не пришлось нацепить черную траурную ленту. Очень хорошая партия, разумеется: аристократка, приличное состояние, смею надеться, и превосходные связи!
– Что ж, – великодушно заявила Софи, – если он любит ее всем сердцем, то пусть поступает, как ему вздумается, но нельзя допустить, чтобы он навязал ее своей семье! Но я не думаю, что он прислушивается к голосу своего сердца, а что до мисс Рекстон, то у нее сердца вообще нет! Кошмар! Что за женщина!
Мистер Уичболд, преисполнившись некоторого энтузиазма, доверительно произнес:
– Знаете, что я вам скажу, сударыня? Она проторчала на ярмарке невест целых два года! Факт! В прошлом году она нацелилась было на Макстоука, но он сумел удрать. В клубах его считали почти женатым человеком, но он вышел сухим из воды. – Мистер Уичболд вздохнул. – А у Чарльза ничего не получится. Объявление о помолвке было опубликовано в «Газетт» – бедняга не сможет отказаться, даже если захочет!
– Да, пожалуй, – нахмурившись, согласилась Софи. – Однако этого может захотеть она.
– Ни за что! – решительно отверг вероятность этого мистер Уичболд.
– Это мы еще посмотрим! – произнесла Софи. – В любом случае я обязана (и выполню это) помешать ей сделать моих дорогих родственников несчастными! Потому что это обязательно случится, уверяю вас! Она вечно торчит на Беркли-сквер и наводит на окружающих смертную тоску! Первой жертвой становится моя тетя, которая укладывается в постель с головной болью, проведя в обществе этой особы каких-нибудь полчаса; потом мисс Аддербери, которой она говорит поистине ужасные вещи своим приторно-сладким голосом, как бывает всегда, когда она замышляет какую-нибудь гадость! Она удивляется тому, что мисс Аддербери не научила детей читать по-итальянски. Она недоумевает, почему мисс Аддербери так мало использует классную доску, и говорит Чарльзу, что боится, как бы маленькая Амабель не начала сутулиться! Вздор! Она даже пытается убедить его, что он должен отобрать у детей обезьянку. Но хуже всего то, что она настраивает его против бедного Хьюберта! Этого я ей не прощу! Причем проделывает это мерзко и гадко! Не знаю, как я вчера сумела сдержаться и не влепить ей пощечину, когда глупый мальчишка надел новый жилет, – да, ужасный, но он так им гордился! – и она не придумала ничего лучшего, как обратить на него внимание Чарльза, якобы беззлобно подтрунивая над Хьюбертом, но при этом представляя дело так, будто он все время покупает новые вещи, тратя свое содержание на всякую ерунду!