Кондотьер (Мах) - страница 148

– В девять.

– И это завтрак?

– Это официальный завтрак.

– Можешь войти, только коньяку налей.

«Вот же, дурь какая на старости лет!»

Тем не менее, коньяку налил – полный бокал – и принес в ванную.

Наталья сидела в горячей воде – пар поднимался над поверхностью, – курила, смотрела угрюмо.

– У меня был приступ, – сказала ровным неживым голосом, взяла бокал, отпила половину.

– О чем мы говорим?

– О маниакально-депрессивном синдроме.

– Ну, если мы о нем говорим, наши дела обстоят не так плохо, как кажется, – Генрих достал папиросы. Закурил. Наталья молчала, смотрела вбок.

– Наши?

– Ты полагаешь, я откажусь от тебя из-за такой нелепицы?

– Это не нелепица, Генрих! – замысловато крутанула пальцами с зажатой в них дымящейся папиросой, допила коньяк, замолчала, покачивая головой. Вероятно, в такт мыслям, но о чем она думает, Генрих не знал. Предполагал, но уверенности не испытывал. Могло случиться и так, и эдак.

– Мне пятьдесят пять лет, – сказал после долгой паузы.

– По тебе и не скажешь.

– Пока, – кивнул Генрих. – А каким я стану через пару лет?

– А я?

– Но ведь этого еще не случилось.

– Ты серьезно? – подняла взгляд Наталья.

– А ты?

– Маниакальная фаза довольно симпатичная, – криво усмехнулась она. – Я думаю, тебе понравится.

– Мне и так неплохо.

– А вот депрессивная…

– Тебя прихватило ночью в трактире?

– Да, именно.

– Как справилась?

– Кокаином занюхала.

– Дозы большие?

– Да, нет… Нет, что ты! – вскинулась так, что даже воду расплескала. – Я не…

– Знаю! – махнул Генрих рукой. – Иначе вены были бы уже дырявые.

– У меня это с детства.

– И что с того?

– Генрих!

– Скажи мне другое, – предложил он. – Сама-то ты хочешь остаться со мной?

– Я…

– Подумай, стоят ли судьбы русской революции одного дня счастья?

– Но…

– Глупости! – отмахнулся Генрих. – Ты сама-то веришь во всю эту чушь?

– Это не чушь!

– Чушь! – отрезал Генрих. – Ты же образованная женщина, Тата! Не дура, но и не психопатка – только не рассказывай мне о своем психозе[59], ты должна понимать, анархистам нечего предложить людям. Ни бедным, ни богатым, ни умным, ни глупым. Никому! Красивая фантазия, элегантная заумь. А на поверку – пшик! Человеческое общество, по большому счету, все еще стадо. Слой культуры тонок. Религиозные догматы – эфемерны. Что остается, чтобы удержать нас от впадения в дикость? Одно лишь проклятое государство. Военная сила. Полицейский диктат. Скажешь, нет?

– Примитивно рассуждаешь!

«Примитивно? Так и есть!» – согласился с Натальей Генрих.

Его рассуждения и вправду казались примитивными, но вот в чем подвох – во всем, что касается людей, сложные схемы не работают. Работают простые, как хлеб и вода, принципы. И в этом смысле здравомыслие Энгельса импонировало Генриху куда больше, чем «сложности и разности» Кропоткина. Маркс, Каутский, Бронштейн… Да тот же Ульянов… Враги системы и, возможно, в некотором роде идеалисты. Не без этого. Но все-таки не безумцы. Реалисты. Практики. И пусть социализм – тоже не сахар, уж лучше социалистический порядок – есть примеры – чем революционный хаос.