– В вашей, Генрих, – Бекмуратов ответил спокойно и взглядом не дрогнул, но Натали видела – ответ дался ему не так просто, как могло показаться, да и сам Бекмуратов к идее «командной игры» привыкнуть еще не успел.
«Это же какой у Людвига должен быть лютый компромат, чтобы жандармский генерал вот так, с ходу, отступного сыграл?!»
Однако слова прозвучали, и для большинства присутствующих они не предвещали ничего хорошего. На Ларису Антоновну и Маргариту даже смотреть было жалко.
«Сильный ход!»
– Так вот, Федор, я твой донос читал и объяснительное письмо военному министру тоже. Читал показания. Одиннадцать страниц, где и правда наличествует, чего уж там, но лжи куда больше. Что касается тебя, Лара, твои эпистолярные упражнения я прочел с большим интересом и не без удовольствия. Мазохизм, конечно, но из песни слова не выкинешь. Ты женщина талантливая, что есть, то есть! Слог, стиль, содержание…
– Ну и что? – Лариса Антоновна взяла себя в руки куда быстрее своего мужа, пусть он и генерал от инфантерии. – В газетах распечатаешь, какая я тварь подколодная? В суд подашь?
– Подам, – кивнул Генрих, – но не за доносы, а за воровство.
– Что? – эту реплику подала Ольга, что было более чем странно при ее-то подготовке.
– Людвиг, будь добр, зачитай, пожалуйста, показания госпожи Пяст.
– Как прикажешь, командир… – И Людвиг поднял со стола кожаную папку с бумагами.
– Не надо! – остановил его Берг, едва Шустер успел открыть папку. Похоже, Федор Игнатьевич со слабостью справился и готов был «соответствовать». – Давай, Генрих, не будем входить в подробности. Верю, что у тебя все запротоколировано, как следует. В конце концов, ты в своем праве «Мне отмщение, и аз воздам», не так ли? В чем конкретно ты меня обвиняешь?
– Не тебя одного, Федя, а вас с Ларисой вместе… – Не разрывая зрительный контакт, Генрих отступил на пару шагов назад и присел на край столешницы. – Цугом… Впрочем, изволь. Пункт первый, он же главный. Хищение одиннадцати полотен из собрания великой княгини Полоцкой. Тут наличествуют параграфы и пункты Уголовного уложения, трактующие преступления против членов правящей династии, нарушения прав собственности и брачного права, а также пункт о хищении в особо крупных размерах. Рембрандт, Хальс, Дюрер, Эль Греко… Стоимость похищенного – семь миллионов золотых рублей при самой поверхностной оценке…
«Дюрер? Коллекция великой княгини Полоцкой? Господи, да это же, верно, «Эссе хомо»[64] и «Портрет императора Максимилиана»!»
– Картины будут возвращены в течение трех дней. Слово офицера! Куда прикажешь доставить, в Ольгердов кром или в Казареево подворье?