– О, да! Разумеется! – Роман все еще в большой мере оставался обыкновенным поручиком. До настоящего самодержца ему было, ой как, далеко.
– Спасибо, Роман Иванович! – вежливо поблагодарил Генрих, подчеркнув интонацией отчество императора. – Увидимся за завтраком.
И в этот момент в комнату вошла Наталья. Высокая, худая, напряженная, словно струна. Одета в темное, глядит странно. Диковато как-то, искоса.
Черт бы ее подрал, но стоило Наталье глянуть на Генриха этими своими синими глазищами, в которых явственно сгущался опасный сумрак, как его явственно пробирало морозом по позвоночнику. И старый друг – эка невидаль! – начинал шевелиться, словно у юного кадета, впервые увидевшего голую женщину.
– Здравствуй, Генрих! – Еще и голос под стать взгляду. Низкий, с хрипотцой, пробирающий до самых печенок.
– А уж как я соскучился! – улыбнулся он.
– Прости!
– И не подумаю! Голодная, поди? – Генрих кивнул на стол. – Поужинаешь со мной?
– Цветы мне?
– Ну, а кому мне еще цветы дарить?
– Красивые…
– Позволь за тобой поухаживать! – Генрих отодвинул стул и выжидательно посмотрел на Наталью.
– Я убила Мухина, – опять смотрит, как на чужого, но Генрих слабины не дал. Кивнул.
– Ну, и бог с ним! Садись!
– Там в ведерке шампанское? – Она все-таки позволила усадить себя за стол, но взгляда не отвела.
– Боллинджер, – ответил Генрих, садясь напротив. – Позвать слуг, или ну их, я за тобой сам поухаживаю?
– Ты меня балуешь… Почему «Вася»?
– Потому что Ася. Анастасия, Ася, мы в детстве дразнили ее, называли Вася, – он встал, взял из ведерка со льдом бутылку, завернул в салфетку, откупорил без эффектов, стал разливать.
– А Роман…
– Роман Иванович, – четко произнес Генрих, не дрогнув ни голосом, ни лицом, – ее сын. Этот вопрос, Наташа, не обсуждается. Хорошо?
– А я и не спрашивала вовсе… – движение губ, тень улыбки или намек на оскал… И после короткой паузы:
– Значит, ты все это знал заранее. Задумал, спланировал…
– Всего не учтешь, – Генрих вернул бутылку на место и поднял бокал. – Кто мог знать, что Мухин решит расправиться с тобой настолько экстравагантным способом?
– Я могла тебя убить, – она тоже взяла в руку бокал. – Случай…
– Ты хоть выяснила, за что?
– Хочешь знать?
– Да, нет, наверное, – пожал он плечами. Получалось, что ему действительно, все равно. Он протянул свой бокал вперед, чокнулся с Натальей и поднес к губам.
– Про резню на Сампсониевском слышал? – Наталья тоже поднесла бокал к губам, но пить не спешила, смотрела на Генриха.
– Хочешь рассказать?
– Не хочу.
– Вот и не надо! – кивнул Генрих. – Делай только то, что тебе нравится!